Автостопом по "шёлковому пути".

Россия - Казахстан - Киргизия - Китай - Казахстан - Россия

(10.04.2014-31.05.2014)

Пенза – Энгельс – Уральск – Атырау – Бейнеу – Устюрт – Шетпе – чинок Ширкала – Шетпе – Курык – мыс Песчаный – Актау – Луговая – Кара-Балта – Джалал-Абад – Сары-Таш – Иркештам – Кашгар – Ташкурган – Кашгар – Аксу – Куча – Корла – Турфан – Shanshan – Hami – Dunhuang – Guazhou – Zhangye – Shandan – Badanjilin Shamo – Zhangye – Minle – Синин – оз. Цинхай – Gangca – Delingha – Mangai(Маннай) – Ruoqiang(Qarkilik) – Qiemo(Qarqan) – Tazhong – Luntai(Bugur) – Куча – Narati – Gongliu(Tokkuztara) – Yining(Gulja) – Sairam Hu – Dushanzi Qu – Карамай – Jeminay – Зайсан – Георгиевка(Калбатау) – Семипалатинск(Семей) – Павлодар – Омск – Ишим – Курган – Челябинск – Уфа – Самара - Пенза

Этой весной у меня появилось много свободного времени и надо было придумать чем его занять. Первое, что пришло в голову – это съездить куда-нибудь. Сначала надо было определиться со страной назначения. Весна это не самое благоприятное время для поездки в горы. А в тропики дорогие перелёты. В общем, в итоге выбор пал на Китай. Я в срочном порядке начал сбор информации по стране.

В Китай было проблемно, а точнее дорого, получить визу. Страна очень огромная и объехать её за раз просто невозможно. Поэтому надо было определиться с регионом. Всё самое интересное на юге и в центре Китая. Но большинство достопримечательностей платные, а цены высокие. К тому же там очень густонаселённые районы.

Я обратил внимание на запад и север страны. Климат там как в Средней Азии, т.е. в мае уже вполне тепло и сухо. Единственное смущало то, что там не самый спокойный и стабильный регион. Но так как лететь самолётом я не хотел, то выбор пал на западный Китай. К тому же по пути туда, я решил посетить Казахстан и Киргизию. Я давно хотел побывать в Мангышлакской области Казахстана, но до 2012 года находится в этой стране без регистрации, можно было только пять дней. Сейчас этот срок продлили до месяца. В Киргизии я хотел прогуляться по горам, которые были по пути в Китай.

Китайскую визу я решил делать через агентство. Так как в результате проработки маршрута оказалось, что придётся проехать очень большие расстояния по стране, а какая ситуация там с автостопом я не знал. Да и время на посещение интересных мест я тоже запланировал слишком много. В результате получилось, что мне нужно как минимум трехмесячную визу. Сделать такую самому для первой поездке просто не реально.

Под трёхмесячный срок попадала однократная бизнес-виза(М) на 90 дней. В московском агентстве «Китайский визовый центр» за неё просили 3600 рублей. Но кроме этого нужно было предоставить бронь гостиницы на весь срок пребывания и билеты в оба конца. Если первую проблему ещё можно было как-то решить самому, то как разобраться со второй не потеряв деньги я не знал. В общем, за обе эти операции я отдал ещё 700 рублей (по 350 рублей за каждую). Но требовалось ещё и приглашение. За него пришлось отдать 500 рублей. В итоге китайская виза обошлась мне в 4800 рублей. Но так как я ехал первый раз, то требовалась ещё и страховка на весь срок пребывания. Её я оформил в пензенском отделении страховой компании «Макс». Я отдал 2000 рублей за девяносто дней в Китае. Причём страховаться нужно не на 30000 евро, а на 30000 долларов. Это получается дешевле. При оформлении страховки надо было указать точные даты прибытия и отбытия из Китая. Забегая вперёд скажу, страховка не заинтересовала никого. На тех таможнях, где я вошёл и вышел из Китая просто некому её смотреть. Даже полицейские ни разу не спросили меня про страховку. Поэтому я думаю, что страховка нужна только для оформления визы. Потом её можно отменить и сэкономить на этом деньги. В порядочности наших страховых компания я очень сильно сомневаюсь.

Документы на визу относила моя сестра, живущая в Москве. Она же купила мне китайских юаней, так как в Пензенских банках их просто не найдёшь.

В «Китайском визовом центре» был какой-то бардак. Когда я переписывался с одной из сотрудниц, то она назвала сумму 4300 рублей, в которую входило и приглашение. Но по факту в агентстве с сестры потребовали ещё 500 рублей сверху. К тому же, сначала одна из сотрудниц отказалась принимать документы на визу без приглашения. Пришлось звонить именно той, с которой я вёл переписку. Оказалось, что Широкова Анна там была главной и вопрос по приглашению решала она. Только не понятно, почему другие сотрудницы об этом не знали. Моей сестре пришлось ещё раз вернуться в «Китайский визовый центр», чтобы документы всё-таки взяли.

Обещанных смс о получении визы тоже не пришло. Пришлось самому звонить и узнавать. Визу дали не на конкретные даты, как я думал, а на девяносто дней со сроком въезда до двенадцатого июня.

Когда виза была у меня на руках, я взял билет на поезд по Казахстану. Казахские железные дороги оказались неожиданно дешёвыми. За двое с половиной суток пути, из Мангышлака до Луговой, с моей карты списали 1300 рублей (цена с бельём). Билет я брал через инет на сайте «Казахстанских железных дорог», после оплаты он пришёл мне на электронную почту и я распечатал его. Для посадки в вагон этого вполне достаточно. Дополнительно оформлять бумажку не обязательно, только если у вас не будет распечатки с кодом. Если возникают какие-то вопросы, то пишите на почту Vitrina@Railways.kz отвечают быстро и внятно.

Для общения в Китае я сделал таблицу с основными словами. А для объяснения своей сущности автостопщика распечатал такую табличку. На ней было написано 搭便车 (еду автостопом) и 没有钱 (нет денег), вторая часть для тех, кто не знает что такое автостоп. Как показала практика, первую часть понимают не все.

Некоторые карты и небольшие словари я закачал в телефон.

Я не рассчитывал на холодную погоду, поэтому взял лёгкий спальник и по минимуму тёплой одежды. Треккинговая обувь тоже была не для сырой и холодной погоды. На всякий случай купил термоодеяло. Оно представляло собой тонкую фольгу. Стоило оно всего 80 рублей и практически ничего не весило.

Выезд я наметил на десятое апреля. Но начавшаяся в конце марта весна неожиданно превратилась в зиму. И в день выезда утром был мороз, дул сильный и холодный ветер.

Я решил попробовать новую стартовую площадку. Поэтому поехал на маршрутке в Богословку. Через деревню дошёл до трассы «Нижний Новгород – Астрахань». Обочина там оказалась плохой. В полях ещё было много снега, и ветер продувал до костей. Стоял я там часа три. Замёрз за это время прилично. Уехал с пензюком до поворота на Колышлей. Там тоже завис на час или больше. Недалеко от меня на ветру мёрзла проститутка, заходившая иногда погреться в расположенную рядом кафешку. Уехал я оттуда сразу в Саратов. Вёз меня саратовец и от него я узнал про грустную историю Саратовского авиационного завода, когда то выпускавшего самолёты, а теперь распроданного под торговые площади. Доехал я прямо до железнодорожного вокзала. Там сел на автобус 284К, идущего в Энгельс. Место их стоянки перенесли немного в сторону от вокзальной площади. Через старый мост была огромная пробка. Простоял я в ней полтора часа. Но идти пешком не имело смысла и оставалось только ждать. Мне нужно было выходить на «Кадетской школе». Но кондукторша перепутала остановки, и я вышел на одну раньше. Пешком я дошёл по улицы Тельмана до проспекта Строителей и по нему пошёл на выезд в сторону Уральска. Но как оказалось, там ходит троллейбус в нужном направлении. На нём я доехал практически до последних построек Энгельса. Там располагается завод металлоконструкций, до которого и ходит общественный транспорт.

Оттуда я уехал с местными. В машине было трое. Двое парней, моих ровесников и девушка того, что был за рулём. Они тоже иногда выбирались на природу с палаткой, а сидевший на заднем сиденье был к тому же саратовским дигером и участником всяких компаний в паронормальные места России. С ними я доехал до Урбаха(Пушкино). Было уже поздно и чувствовалось, что ночью будет мороз. Проблема в поиске места для установки палатки в это время года заключается в том, что почти вдоль всей трассы стоят широкие лужи. Обойти их очень сложно. Пришлось делать крюк по дороге, ведущей в село и потом полями идти к виднеющимся вдалеке кустам. Когда я проходил мимо жилых домов, то попросил воды, так как с собой взял совсем немного, чтобы не тащить лишнего. Расположился я около каких-то развалин недалеко от железной дороги.

Ночью был приличный заморозок. Где-то за полночь, одевшись во все свои тёплые вещи, и не добившись значительного результата, я решил распаковать термоодеяло и проверить его эффективность. Чтобы согреться вскипятил кружку чая. Одеяло помогло. Но я думаю, там больше работает не отражающий тепловое излучение слой, а эффект парника. Потому что через какое-то время я опять стал подмерзать, а на нижнем слое фольги выступил конденсат. Но всё же одеяло работало.

Утром, устав мёрзнуть, я проснулся рано. Палатка покрылась толстым слоем инея и дуги смёрзлись в местах стыков.

Когда я вышел на трассу, то было солнечно, но холодный ветер быстро выдувал тепло. Вокруг были бескрайние степи с редкими посадками вдоль полевых дорог.

Стоял я недолго. Уехал с семейной парой до Ершова. Чуть дальше Урбаха дорога кончается и начинается направление. Вместо асфальта ямы и кочки, машины едут кто по обочине, кто по встречке выбирая мене разбитые участки. До Урбаха ехали быстро, поэтому я не обратил внимание на дорожное покрытие. А тут мы еле ползли.

В Ершове есть окружная, на ней я и остался. Стоял там как обычно для России два-три часа. Забрали два узбека ехавшие к границе. Один был гражданином России и вёз своего знакомого для того, чтобы тот продлил время своего пребывания в нашей стране, выйдя в Казахстан и вернувшись сразу же обратно. Правительство Узбекистана очень «любит» свой народ и чинит им всё новые и новые препятствия. В скором времени им планируют выдавать какие-то специальные паспорта для поездок в Россию. Узбеки ехали в Озинки, так как до границы планировали взять такси. Мне стоило выйти на повороте перед въездом, но я это узнал потом. Поэтому когда меня высадили, где-то в центре села, мне пришлось искать дорогу в сторону границы. Озинки оказались неожиданно большими и приятными. Дорога от Ершова до Озинок тоже является направлением, поэтому ехали довольно долго.

Я прошёл практически через весь посёлок. На выезде из него стоял недолго. Уехал с бабкой, дедом и их внуком на старых «Жигулях» до гаишного поста. Основная дорога уходила в сторону вдоль границы. Гаишников я не заинтересовал.

Ждать попутку я решил немного дальше. Выбрав место, я спустился с откоса трассы, чтобы хоть как-то спрятаться от холодного ветра. Хотя и светило солнце, но я его практически не ощущал. До границы идёт грунтовка. Стоял я там долго. Машины были, но в основном это таксисты. Фуры тоже проезжали, но никто даже не остановил. Когда холодный ветер меня достал окончательно, я решил вернуться к посту гаишников, где можно было укрыться за постройками. Всё равно там тормозили всех. Пообщавшись с гаишниками, я решил ехать на автобусе, который должен был вскоре подъехать.

Уехал я до Уральска за 250 рублей. Российская таможня оказалась для меня очень сложной, так как я явно выделялся из всех пассажиров, да к тому же водитель сказал, что взял меня на посту гаи. Меня стали допрашивать как будто я иностранный шпион. Отвели в какую-то комнату, где молодой сотрудник стал записывать мою биографию. Пришлось рассказать ему чуть ли не всю свою жизнь. Мусолили меня довольно долго. Но всё-таки отпустили. Водитель сказал, что иногда в автобусы сажают подсадных пассажиров для проверки бдительности пограничников. Если бы я был шпионом, то навряд ли бы выглядел столь контрастно на фоне остальных.

В общем, нервы они мне подпортили. У меня постоянно какая-то лажа случается на таможнях.

Казахи пропустили без лишних вопросов. На миграционной карте было написано, что нахождение на территории Казахстана без регистрации не более пяти суток. Я задал вопрос таможеннику по этому поводу. Он ответил, что это просто старые бланки, на самом деле без регистрации можно быть в Казахстане тридцать суток. Я надеялся, что об этом в курсе и остальные казахи пограничники. Так как это лишний повод для придирок.

От границы до Уральска дорога такая же усосанная как и по России. Сто километров ехали очень долго. Я разговорился с помощником водителя и другими пассажирами. Одна девушка отдала казахстанскую сим-карту для мобильника, так как у неё была российская, а этой она давно не пользовалась.

В Уральск прибыли уже по тёмному. Чувствовалось, что эта ночь будет ещё холоднее предыдущей. Я решил набрать воды в какой-нибудь кафешке, что располагались вдоль дороги. Но большинство было уже закрыто или просто не работало. Я постучался в авто магазин. Открылось маленькое окошко в двери, и молодой казах спросил, кто я и чего хочу. Я изложил ему свою просьбу. Оказалось, что он сам когда-то также ездил стопом по Казахстану. По русски он говорил отлично, так как вырос и прожил большую часть своей жизни в Саратове. Даже имя у него было Павел. Он пригласил меня войти и угостил чаем с пряниками. Павел работал в этом магазине по ночам и параллельно подрабатывал через интернет. Он разрешил переночевать в его коморке. Говорили мы с ним где-то до часу ночи. Собеседник он был интересный.

Разбудил меня Павел рано, так как должен был прийти хозяин магазина. Поспал я мало, но всё равно был благодарен за ночлег. Ночь была действительно очень холодная и в палатке я бы точно замёрз.

Магазин находился практически на выезде из Уральска. Я прошёл чуть дальше поворота на Актобе и стал ждать попутку. Уехал на джипе с русским водителем. Дорога до Атырау хорошая, ехали быстро. Где-то на половине пути заехали в кафешку и водитель угостил казахскими щами. Вместо лепёшек там был белый хлеб. За разговором пятьсот километров пролетели быстро. Всю дорогу вокруг были бескрайние казахские степи. Не одного крупного посёлка по пути не встретилось, ехали по правому берегу Урала. Саму реку видно нигде не было. Когда подъехали к Атырау водитель вывез меня по окружной на выезд в сторону Бейнеу. Пешком бы пришлось топать часа полтора.

Там я быстро уехал с парнем казахом хорошо говорившим по русски. Он ехал на работу на завод «Карабатан». Главное было отъехать от города, дальше автостоп всегда легче.

Там тоже быстро уехал со студентами из Актау, ехавшими в Кульсары, чтобы сесть там на поезд дальше. По русски они говорили плохо. Вообще казахи Мангышлакской области плохо знают русский язык, особенно молодежь. Казахи делятся по родам(жузам), что-то типа каст. В Мангышлаке проживают адайцы самые воинственные из всех. Когда-то они выгнали с тех земель туркменов. Остальные казахи их считают «дикими» и «отмороженными».

Так как студенты ехали на поезд, то повернули с трассы на вокзал. Я вышел уже в центре посёлка, когда понял, куда мы едем. Пока шёл до трассы ко мне попытался прицепится какой-то пьяный казах, но я его проигнорировал. Машин было мало, да и был уже вечер. Остановился джип с двумя казахами в возрасте и девушкой казашкой. Они ехали с курсов английского языка и, видимо, посчитав меня за иностранца, решили попрактиковаться. Но я оказался русскоговорящим. С ними я проехал посёлок. От них же узнал, что таким как я туристам, лучше обходить Кульсары стороной, так как там можно найти приключения на свою голову.

Дальше я уехал с молодым узбеком на фуре. По пути заправились ворованной соляркой. Её казахи перевозят в тентованных «газелях», в которых стоят большие цистерны и есть перекачивающий насос.

Узбек рассказал, как бесчинствую наши таможенники. Он возит зелень(петрушка, укроп) в Россию из Узбекистана. Чтобы ничего не завяло и не потеряло товарный вид, в коробки кладут по несколько полторашек со льдом. Хотя и возят товар в рефрижераторе, его мощности не хватает против жары Средней Азии. Кто-то слил таможенникам информацию, что в бутылках со льдом провозят наркоту. И погранцы заставили разгрузить всю фуру, разрезали все коробки и проверили каждую бутылку. Естественно обратно запаковывать никто ничего не стал. И воителю пришлось всё делать самому. Зелень предыдущей фуры просто свалили в кучу. Тот водитель был в пожилом возрасте, и у него даже прихватило сердце, ведь товар стоил больших денег, а теперь он просто превратился в мусор. Вёзший меня узбек показывал видео с таможни, как всё это было. Он заснял этот беспредел на мобильник.

С ним я доехал до Бейнеу. Было уже темно. Узбек решил заночевать в одной из крайних кафешек, а я решил дойти до той, где хозяином был русский и где я останавливался несколько лет назад. На входе меня ждало разочарование. Когда-то спокойная кафешка превратилась в перевалочный пункт узбекских гастробайтеров. Там было очень много непонятного народа и больше походило на базар. Я решил вернуться в кафешку, где остановился подвозивший меня узбек. Он ещё был там.

Я разменял у него рубли на тенге по курсу 1руб=5,1тенге. Потом он угостил ужином, и мы разошлись. Он пошёл спать в машину, а я побрёл ставить палатку в степи. Было полнолуние, и фонарик доставать не пришлось. Я поставил палатку недалеко от железной дороги. Вокруг была ровная поверхность без кустов и холмов, хорошо, что не было ветра, а то бы моя палатка плясала бы под его дудку. Ночью стало прохладно, даже пришлось достать термоодеяло.

Утром я дошёл до поворота на Актау, постоял там какое-то время и не добившись никакого результата решил пройти по дороге дальше. Я думал, что где-то должна быть ещё развилка. Но это уже была прямая трасса на Мангышлак, только шла она вдоль Бейнеу и являлась как бы объездной.

Уехал я с парнем казахом из Атырау. Я сел в кабину «газели», а рюкзак кое-как запихали под тент, где уже лежали разные коробки. Дорога от Бейнеу в процессе строительства, но всё равно очень много объездов сделанных кусков. Местами осталась старая дорога, которая представляет собой настоящий ужас. Некоторые фуры едут прямо по степи метрах в ста от трассы. За всеми машинами клубится огромное облако пыли, и если притормаживаешь, то оно сразу же накрывает.

До Сай-Утёса есть всего парочку мелких посёлков являющихся разъездами на железной дороге. Строят новую дорогу турки, но есть и казахские куски, которые находятся в зачаточном состоянии. Всю трассу должны сдать к следующему лету. Так что, кто хочет экстрима, спешите.

По пути заехали в придорожную кафешку, водитель угостил обедом из курдака. Вообще казахи в основном едят мясо. Так что вегетарианцам в Казахстане делать нечего. Водитель хорошо говорил на русском и мы с ним всю дорогу говорили на разные темы, поэтому время пролетело быстро, хотя эти двести километров мы ехали почти целый день. К обрывам Устюрта прибыли уже вечером.

Я достал свой рюкзак из-под тента, он оказался на удивление чистым. Попрощавшись с водителем, я пошёл к высоким обрывам Устюрта. Ветер там в это время года просто свирепствует, особенно на краю плато. Так как было уже поздно, то я решил пройтись немного и ставить палатку. Плато было заросшим каким-то колючим и невысоким кустарником. Чуть в стороне шла грунтовка, но я шёл над обрывом. Интересные места, там, где от плато откололись огромные куски скал. А вдоль обрыва тянутся глубокие трещины, обещающие новые грандиозные обвалы. Красивы чинки и меловые останцы. В этой части Устюрт изрезан глубокими и крутыми ущельями, спуститься в них в большей части без альпинистского снаряжения практически невозможно.

Стало темнеть, а место для палатки всё не находилось. Наверху не было никаких существенных укрытий, только невысокие кусты и небольшие холмики. Я попробовал спуститься в одно из ущелий, но и там дул сильный ветер. Уже взошла луна и только благодаря ей, я мог идти дальше. Я обходил очередной длинный и глубокий овраг, который заканчивался довольно пологим склоном и я решил, что в любом случае останусь там. Палатку пришлось ставить на небольшой площадке заросшей колючим кустарником. Но одну ночь можно было пережить.

Утром ветер стал ещё сильнее, и небо затянула какая-то дымка. Благодаря ей не было сильной жары. Я решил дальше идти по краю плато. Так я дошёл до широкого мыса, откуда открылся шикарный вид на обрывы и нижнюю часть Устюрта, где белел огромный солончак.

Обрывы Устюрта и солончак.

Дальше ущелий уже не было, и край чинка стал относительно ровным. Интересные виды закончились, и я решил попробовать спуститься к солончаку. Устюрт обрывался вниз двух-трёхметровой отвесной стеной, и сделать это было невозможно, тем более с большим рюкзаком. Но мне удалось найти пологий спуск с верхнего плато. Дальше пришлось искать путь по крутым глиняным, а затем меловым склонам. В результате я спустился на последнюю ступень. Она обрывалась вертикальными меловыми стенами вниз метров на десять-двадцать. Дальше спуститься не получилось. В зоне видимости не было заметно ни одного пологого участка. К солончаку можно подойти, только имея альпинистское снаряжение.

Ветер там был такой сильный, что фотоаппарат приходилось держать очень крепко, так как его дергало резкими порывами. Побродив по краю обрыва и не найдя возможности спуститься вниз, я пошёл по своим следам обратно на верх. Лезть пришлось довольно круто. Поднявшись на край обрыва, я прикинул дальнейший путь вдоль Устюрта. Я уже прилично отошёл от трассы на Актау, а воды осталось не так уж и много, да и место для палатки дальше скорее всего я бы не нашёл из-за сильно ветра. Поэтому решил возвращаться на дорогу. Чтобы не плутать по степи, обратно я пошёл по грунтовке идущей в некотором отдалении от обрыва.

В степи паслись кони, и когда я шёл в их сторону мне навстречу выбегал вожак, как бы предупреждая о том, что приближаться не стоит. Ветер был везде. Более или менее спокойное место нашлось уже около трассы на старой дороге, под обрывом. Ночью около палатки кричало какое-то животное, видимо, я занял его место.

Утром я пошёл вниз на дорогу. Около километра меня провёз казах строитель из Чимкента на китайском аналоге «КамАЗа». Он оставил меня около вагончиков дорожных рабочих, а сам поехал обратно. Там я набрал воды, пока была возможность.

Чуть ниже, около дороги, было какое-то святое место, там остановился уазик-буханка с казахами. Когда я проходил мимо, они уже закончили молитвы и спросили, куда я еду. Мне надо было чуть дальше Жармыша, а они ехали до Шетпе, поэтому нам было по пути.

«Буханка» резво летела по старой дороге, а когда выехали на асфальт она начала глохнуть и в конце-концов остановилась. Пришлось водителю с напарником лезть под нёе. Навстречу попались три узбекские фуры, везущие на платформах какое-то огромное оборудование, больше похожее на ракеты. Долгий же им предстоял путь до Бейнеу и дальше по таким разбитым дорогам.

После ремонта «буханка» поехала резвее, но всё равно подкашливала. Я остался чуть дальше Жармыша. Там, судя по спутниковым снимкам, были какие-то цветные холмы. От места высадки я пошёл слишком круто на север, и вышел к высоким холмам, у их подножия вилось высохшее русло реки. По нему я и направился дальше. Вскоре показались розовые склоны. Я шёл по высохшему руслу, проходящему прямо под цветными глиняными холмами. Сделав несколько снимков, я повернул обратно. На трассу я решил выйти другим путём. К цветным холмам вела грунтовка, по ней я и вернулся.

До Шетпе я уехал быстро на новом уазике с казахом лет шестидесяти. В посёлке заехали в магазин, где я купил себе пачку молока и хлеба. Казах сначала ехал на Таучик, а потом перед ним поворачивал на Актау. Мне же надо было на Шайыр. Поэтому я остался на перекрёстке и пошёл в нужном направлении. Дорога, на которой я стоял, шла на Тиген и была хорошего качества. Машины в нужном направлении проезжали, и я вскоре уехал на КамАЗе с двумя казахами ехавшими за ракушечником в карьер. Хотя по русски они говорили очень плохо, водитель сумел рассказать о источнике напротив чинка Ширкала.

Я остался на развилке на Шайыр, откуда хотел подняться на чинок Жайракты. Недалеко от трассы были пастушьи домики и загоны для скота. Я ориентировался по распечатанным спутниковым снимкам. Когда проходил мимо построек, никто не вышел. Поднявшись на небольшой холм, я вышел на ровную и широкую площадку. Пересекал я её по тропе, которая там была. Попадались белые цветы мелких двухцветковых тюльпанов. Спускался я к следующей сухой речке по склону, заваленному конкрециями в виде шаров и других округлых фигур. Некоторые представляли собой каменную скорлупу полую внутри.

Конкреции Мангышлака.	Конкреции Мангышлака.	Висящие шары.

Пропетляв по холмам, я вышел-таки на тропу, ведущую на верхнее плато чинка. Наверх я решил не идти, так как было уже поздно. Палатку я поставил недалеко от тропы на небольшой ровной площадке. Места там очень сухие и песчаные. Пока ходил среди интересных камней вспугнул зайца. Чем они там питаются совершенно не понятно. Ночью было тепло.

Утром, сфотографировав Ширкалу в лучах восходящего солнца, я пошёл по тропе идущей под обрывом Жайракты.

Ширкала на рассвете.

Она была хорошо натоптанная, и на ней часто встречались верблюжьи следы. Постепенно я подошёл под скальный прижим и потерял тропу из вида. Найдя, как мне показалось, нужный след, я пошёл по нему дальше. Он привёл меня к обрыву чинка, на который я решил попробовать залезть по большим камням. Карабкался я, не снимая рюкзака. Наверх вылезти у меня получилось, а о том, как спускаться вниз я старался пока не думать.

Перед отъездом я не успел разносить новые треккинговые ботинки и пришлось это делать уже в дороге. Один сидел нормально, а вот второй сильно намял сухожилие выше пятки. И теперь наступать было очень больно. Я зашнуровал только самые нижние крючки, но и это не сильно помогло.

На верхнем плато росли такие же кусты, как и на Устюрте. Они были серые от пыли. Я пересекал плато чинка по кратчайшему пути. Встретилась тропа со следами верблюдов и лошадей. Я не мог понять, где же они поднимались сюда. Подойдя к внутренней части «клешни» чинка, я оставил рюкзак, и налегке пошёл по краю, любуясь меловыми обрывами.

Ширкала с чинка Жайракты.	Правая "клешня" Жайракты.	Правая "клешня" Жайракты.

Вернувшись обратно, я решил идти вниз, так как ботинок сильно намял ногу и ничего интересного больше не предвиделось. Но к противоположной стороне плато я всё-таки дошёл. Оттуда открылась великолепная панорама трёх сильно разрушенных чинков (Безымянного, Тамалак и Ктайайракты). Степь прорезали русла сухих речек. Ради этого стоило туда подниматься. Только портил всё сильный ветер, дующий в это время года. Он поднимал пыль пустынь в воздух и из-за этого далёкие чинки были как будто в дымке.

Безымянный чинок.	Чинок Тамалак.	Чинок Ктайайракты.

Безымянный чинок.	Чинки Тамалак и Ктайайракты.

Вернувшись к месту подъёма, я никак не мог найти те скалы, по которым вылез наверх. Решил пройтись дальше. Я заметил торчащий на краю обрыва какой-то столб, и пошёл в его направлении. Там оказалась прорубленная в скале широкая тропа, по ней то и попадали на плато чинка верблюды и лошади. Я пошёл по ней и вышел к тому месту, где потерял след, когда шёл наверх. В этом месте был крутой поворот из-за него я и просмотрел правильный путь. Дальше я уже шёл пройденным ранее маршрутом. Спустившись к месту ночевки, я решил дальше идти вниз прямо по склону. Там спускались коровы, за которыми я наблюдал в предыдущий вечер. На склоне попалась бодро шагающая черепаха. Она была сантиметров двадцать в диаметре. Спустившись вниз, до развилки на дороге я пошёл тем же путём.

Было ещё рано, и я решил ехать к Ширкале. Машин на Шайыр было мало, стоял я около часа. Уехал с казахами. За рулём был парень, а рядом сидел его отец. По пути есть оазис в степи недалеко от дороги. Но я остался около следующего источника Акмыш, прямо напротив Ширкалы. Он находился рядом с дорогой. Перед воротами есть большая скульптура девушки с кувшином. Там росли деревья, и был даже бассейн, в котором купались летом.

Небольшая речка, текущая в овражке была сильно загажена. Но метрах в ста от забора огораживающего этот небольшой оазис, на берегу есть скважина, в виде торчащей из земли трубы, из неё тонкой струйкой течёт чистая вода.

Я решил заночевать поблизости от источника. Напротив скважины был короткий овраг, заканчивающийся небольшой лужей со стоячей водой. Рядом с ней я и разбил свой лагерь. Ветра на тот момент там не было. Я прогулялся вдоль русла основной реки, но оно уходило куда то далеко. По течению встречались большие и глубокие лужи. Их берега были затоптаны скотом. Если бы не это обстоятельство, то я бы там искупался. Ниже скважины ручей падал маленьким водопадом и, не устояв перед соблазном прохладной воды, я решил поплескаться в нём.

Вечер был тихим, но под утро ветер сменил направление, и мою палатку стало полоскать как флаг. Я еле дождался рассвета.

Собравшись, я пошёл в трек вокруг Ширкалы. Сначала я шёл прямо на неё, а потом стал забирать вправо. Обходил я чинок против часовой стрелки. Видел черепаху, она была даже больше той, что я видел вчера. Прошёл через большое поле каменных шаров. Потом пришлось пересечь несколько гребней невысоких холмов. Попалась даже какая-то грунтовка. В степи было видно пастушьи летовки. Под Ширкалой паслись несколько верблюдов.

Самые интересные скалы начались с хвоста чинка. Они напоминали крепостные стены с воротами и бойницами. Размеры этих природных скульптур впечатляли. За поворотом открылся вид на чинок Жалган.

Ширкала.	Чинок Жалган.

В Акмыш я вернулся рано. Но никуда в этот день больше решил не идти и не ехать, а просто отдохнуть в тени деревьев на удобной скамейке. Так как было ещё прохладно по местным меркам, то приезжающих отдохнуть от жары там не было. Только старый казах смотритель собирал по территории мусор, оставленный редкими отдыхающими. Остаток дня я провёл сидя и лёжа на деревянной скамейке в тени высоких деревьев. Некоторые из них цвели и в воздухе чувствовался их сладкий аромат. Только после прогулок по пустыне понимаешь, что значит оазис. Сильный ветер продувал всё пространство, не помогали даже стволы деревьев. Я обошёл весь оазис в поиске более или менее спокойного места. Нашлось оно рядом с лежащим на земле стволом большого дерева.

Утром я вышел на трассу в Шетпе. Проехало несколько машин, но никто не остановил. Уехал я бесплатно на Шайырском автобусе до Шетпе. Пока ехали, я беседовал с водителем. Через Шайыр можно выйти на дорогу ведущую на Таучик и дальше на Актау. Но я решил ехать через Жетибай.

В Шетпе я пошёл на выезд в нужном мне направлении. По дороге стелилась песчаная позёмка, ветер нёс со степи облака пыли. Стоял я там недолго. Уехал я с русским инженером из Павлодара, работавшим вахтой на цементном заводе Шетпе. Ехали мы на его рабочем джипе. Провёз он меня немного дальше, чем ехал сам. Перекрёсток на Актау был чуть дальше Жетибая перед Мунайши.

Дальше полтора километра до посёлка я проехал с молодым казахом. Оттуда до Курыка я уехал с казахской семейной парой. Чтобы этот посёлок не стал историей, его сделали районным центром. Теперь жители Жетибая и соседних населённых пунктов должны были все дела решать там. Поэтому уехать в этом направлении вполне реально.

Меня оставили в центре Курыка около небольшого ресторанчика. Но там всё было очень дорого, и я пошёл в расположенную рядом ошхону. Там взял поесть. Сидевший напротив дед казах пригласил за свой стол. Пообщались, и он сказал, что довезёт к берегу Каспийского моря, чтобы мне не идти туда пешком.

Пока ехали, я узнал, что дед работает стоматологом и переехал в Курык из Актау, так как тут было более спокойно и экология лучше. Оставил он меня на общественном пляже. Море было холодным и там никого не было. Пляж был грязным от мусора и каких-то водорослей. Купаться я передумал и пошёл в направлении грунтовки идущей на мыс Песчаный. Вышел я на неё недалеко от вагончика рыбоохраны.

Практически сразу мне остановилась «газель» с двумя молодыми казахами. Они ехали в нужном направлении и взяли бесплатно. Недалеко от Курыка есть казахско-итальянский завод «Ерсай» по ремонту морских нефтяных платформ. Дальше вдоль дороги начинаются засаженные поля. Там казахи выращивают различные овощи и арбузы. Воду берут из скважин. Работают там и другие национальности. Раньше в тех местах никто ничего не сажал, но в последние годы землю быстро раскупили и занялись бизнесом. По словам казахов за сезон можно очень хорошо заработать. Сажают они по китайской технологии, используя парниковую плёнку. Вдоль всей дороги идут участки. Я не ожидал там такое увидеть. Поэтому доехать вполне реально.

Один из парней остался на ферме, откуда забрали парниковую плёнку, а я поехал с тем, что был за рулём дальше. Мне с ним повезло, так как он ехал даже за Кызылкум, представляющего собой несколько домов в степи. Огороды водителя были самыми последними. Рядом рос большой абрикосовый сад. Водитель зашёл в дом и вынес пятилитровую бутылку воды для меня. Потом ещё подвёз практически впритык к дюнам мыса Песчаного. Мы проехали ещё где-то с километр. Дальше «газель» проехать уже не могла. Я поблагодарил водителя, взял пятилитровую бутылку воды и пошёл в пески.

Дюны были красивого бежевого цвета. Я не думал, что там их так много, прямо настоящая пустыня на берегу моря. Через пески на маяк когда-то шло электричество, но теперь со всех столбов сняли провода, а некоторые замело почти целиком. Среди дюн встречаются большие кочки с растущими на них кустами, они хорошо защищают от ветра. Идти через пески с тяжёлым рюкзаком дело не лёгкое. Поэтому, когда я подошёл к морю, то не раздумывая разделся и занырнул в него. Вода была прохладной и почти не солённой. Искупавшись и посидев на берегу слушая прибой, я решил прогуляться вдоль берега по дюнам. Отнёс рюкзак к одной из кочек и пошёл налегке по пескам. Поднялся на несколько барханов. Посидел на верхней перекладине одного из засыпанных столбов и вернулся к рюкзаку. Ещё раз прогулялся к морю, и уже потом поставил палатку под кустом на песчаной кочке. Видел проехавший через дюны джип. Но они не стали подъезжать к морю, а направились в сторону маяка.

Каспийское море.	Песок мыса Песчаного.

Проснувшись ночью, я увидел, что маяк работает. Подвозившие меня казахи сказали, что там обитают солдаты, следящие за браконьерами.

Утром, собрав рюкзак, я пошёл сначала через пески, а потом через степь на маяк. По пути вспугнул зайца. Идти по пескам с рюкзаком дело малоприятное и медленное. По степи шлось намного лучше. Около маяка были какие-то строения. То ли святое место, то ли кладбище. На территории маяка я увидел солдат. Спросил у них, где дорога на горячий источник, но они совсем не знали русский язык. Кое-как я объяснил, что мне надо. Они показали грунтовку по степи. Сначала дорога шла хорошо накатанная и одна. Но потом она стала разветвляться и какую колею выбрать я не знал. Я решил зайти к пастухам, чей дом был немного в стороне. На лай собак вышел хозяин казах. Русский он знал хорошо и мой вопрос понял сразу. Но толком объяснить так и не смог, так как в степи было много дорог. Он посоветовал дойти до карьера, где резали ракушечник и на КамАЗе доехать до источника, так как они всё равно едут мимо. Я решил последовать его совету.

Карьер видно по отвалам и по строениям, где живут рабочие. Когда я подошёл к месту, где пилили камень, там стояло два грузовика. Один ехал в Курык, а второй в Актау, но забрать он меня отказался. Спустя какое-то время приехал ещё один самосвал из Актау. Этот водитель согласился меня подвезти до источника. Но сначала должны были загрузиться первые две машины.

Процесс распиливания пласта ракушечника на кирпичи шёл очень медленно. Хотя карьер работал и ночью, но сегодня рабочие отдыхали. Ждать пришлось очень долго. До обеда отгрузили только первые две машины. Мы с водителем за это время обсудили всё, что только можно. Хорошо, что он неплохо знал русский язык. Потом поехали к баракам, где жили рабочие, на обед. К столу меня никто не позвал, а вот водитель поел вместе со всеми. Но пару стаканов чая мне налили, когда уже все разошлись на тихий час. Оказалось, что обед длится два часа. Раскачивались после него рабочие ещё минут сорок. Работают там, в основном каракалпаки из Узбекистана. Моё терпение уже было на исходе. В общем, уехали мы только в шесть вечера.

Дорога на источник идёт по степи, и, в общем-то, я смог бы её найти сам, но это восемнадцати километров под палящим солнцем. Подъехали мы прямо к забору, огораживающему горячий фонтан, бьющий из скважины. Водитель оставил меня там, а сам поехал в Актау.

Горячая вода бьёт из торчащей из земли трубы двумя мощными струями вверх и вбок. Вокруг сделан небольшой бассейн. Можно попробовать массаж горячей струёй или просто поотмокать в тёплой воде. Народу там много. Я думал, что купание платное, так как рядом были какие-то домики для отдыхающих, но оказалось, что проход свободный.

Моё появление вызвало интерес у некоторых казахов. Они стали спрашивать, кто я и откуда. Там были и русские из Актау. Источник мне очень понравился. Вода в нём радоновая.

Покупавшись, я пошёл в сторону моря, где был солончак и высокие кусты. Источник является местной зоной отдыха, а были ещё и выходные. Поэтому музыка стихла только поздно ночью. Можно переночевать и в построенных рядом домиках. Цену я не спрашивал. Летом там казахи ставят гостевые юрты. К морю через солончак пройти нельзя, а обходить его очень далеко. Меня покусали мелкие мошки, такие как в Астрахани. Их там было довольно много.

Утром я встал пораньше, чтобы искупаться в источнике в одиночку. Но когда пришёл туда, то там уже отмокала семейная пара русских из Актау. Они, как и я, решили с утра пораньше приехать на источник. Я хотел побриться, пока под рукой было много горячей воды. Но она оказалась очень жёсткой и мыло совсем не мылилось. Побриться получилось, но было очень неудобно.

Пока семейная пара отмокала в источнике, а я брился, познакомились, и мне предложили вместе ехать в Актау. Была пасха, и мои новые знакомые спешили в город к своим близким в гости. От источника ехали по степи вдоль солончака, а потом между морем и Каракулем хотя есть и другая дорога, выходящая сначала на трассу Актау – Курык, по ней поехал подвозивший меня вчера камазист. На побережье много баз отдыха. Видели одиноко стоявшего фламинго. Хотя их там бывает много.

В Актау пресная вода производится из морской на опреснительной атомной установке. Город молодой, его заложили во времена Советского Союза. Там большой промышленный район и с экологией ситуация не очень хорошая.

Так как было ещё рано, а я уже был в Актау, то у меня появилась мысль поменять билет на поезд и уехать сегодня. Где хотел побывать, я уже побывал, а ещё четыре дня скитаться по степям не было никакого желания. Поэтому когда Олег отвёз жену на работу, я попросил его оставить меня на остановке где ходит транспорт на Мангистау. Но получилось так, что мы подъехали одновременно с автобусом, и я пересел на него.

Мангистау оказался маленьким посёлком с таким же небольшим ж/д вокзалом. Когда я подошёл к кассе меня ждал сюрприз. Оказалось, что деньги, заплаченные за электронный билет, возвращаются на счёт, а новый билет можно купить только за наличные. У меня осталось только пару сотен тенге. Прежде чем сдать билет я решил найти обменник. Но так как был выходной день, все банки были закрыты. Попробовал поменять у таксистов, но эти суки, видя моё безвыходное положение, предлагали курс четыре тенге за один рубль. Но я не терял надежду и попробовал обратиться в лотерейный киоск расположенный прямо в зале ж/д вокзала. Там оказался русский продавец лет шестидесяти. Он обменял мне тысячу рублей по хорошему курсу. Ещё сказал, что в такой день (пасха) грех отказывать в помощи. Я сдал электронный билет, и хотел взять новый, но на сегодня вариантов не было, поэтому я взял на завтра. Потом в лотерейном киоске ещё разменял пятьсот рублей, чтобы купить что-нибудь поесть. Тот продавец очень меня тогда выручил.

Рядом с вокзалом есть небольшой базарчик, а чуть дальше хороший продуктовый магазин. Купив себе поесть, я пошёл на окраину Мангистау поискать место для предстоящей ночевки. За последними домами была ровная степь, продуваемая всеми ветрами. Я решил, что ближе к вечеру вернусь туда и поищу место внимательнее.

Впереди был долгий жаркий день, и следовало найти хотя бы тень, чтобы не перегреться на солнце. Я пошёл в жилой квартал Мангистау. Там на крыльце одной из многоэтажек я нашёл хороший зал ожидания. Ближе к вечеру, когда жара начала спадать я прогулялся до другой оконечности городка. Но там место было ещё более неудобным, чем до этого. Пришлось вернуться обратно.

Когда уже пошёл на поиски места для ночёвки, то недалеко от последних построек, в степи, я увидел строящуюся гостиницу и СТО. Решил попроситься хотя бы на обнесённую забором территорию, чтобы хоть как-то защититься от ветра.

Но там были только рабочие. Они оказались узбеками. Один из них пригласил зайти в комнату, где они жили. Дал банку тушёнки и поставил чайник. Пока пили чай подошли ещё двое. Один был гражданином России и жил уже семнадцать лет в Курской области. А второй был казахом из Узбекистана. Они подрабатывали в Актау на стройках. Позвонили хозяину казаху строящегося помещения, но тот наотрез отказался меня пускать на территорию. Зато я пообщался с хорошими людьми и перекусил. Попрощавшись с узбеками, я продолжил поиски защищенного от ветра места. Нашлось оно в небольшом углублении, вырытом экскаватором в степи. Ночь прошла спокойно.

Утром я не торопясь собрал рюкзак и побрёл в посёлок. Поезд отправлялся только в 12 часов по Астане, и я ещё раз прогулялся по Мангистау. Где-то за час до отправления я пошёл на вокзал. Вокзальные менты не проявили ко мне никакого интереса. Это меня даже удивило. Пока сидел в зале ожидания, пообщался с женщиной казашкой из Алма-Аты. Когда объявили посадку, помог ей донести багаж.

В поезде в основном ехали казахи, русских было очень мало. В моём плацкарте были только женщины. Это радовало, так как могли бы оказаться и вахтовики.

Двое с половиной суток за окном плыли бескрайние казахские степи. Поезд ехал сначала на север, и постепенно становилось прохладно. Когда уже все стали замерзать, проводники затопили печку. Потом повернули на юг, но тепло стало только около Туркестана. В Казахстане эта весна была холодной.

Ехавшая на соседней полке женщина оказалась киргизкой, хотя она запросто общалась на казахском языке. Уже на второй день, видя мой скудный рацион, женщины стали меня подкармливать. От киргизки я узнал, что на Луговой, где я выходил, очень херовые менты и сразу надо уходить с вокзала.

Прибывал я в четыре утра. Когда вышел из поезда, было темно и холодно. Я решил зайти на вокзал и одеться теплее. Я думал, что Казахстан стал меняться и может, казахских ментов я и тут не заинтересую также как и на вокзале Мангистау. Но как только я стал доставать свои вещи, в зале ожидания всплыл «мусор». По его радостной мерзкой роже я понял, что просто так он меня не отпустит. Я сложил вещи и он повёл меня в их сучью коморку, где уже сидел его напарник. Там мне пришлось доставать всё содержимое рюкзака, а эти ублюдки соображали к чему бы придраться. Увидев горелку, завели разговор о том, что нельзя провозить газовые баллоны в поезде. Но до них эти суки не докопались. Баллоны лежали на самом дне рюкзака и под спальником. Не найдя ничего серьёзного к чему можно было бы прицепиться, меня заставили достать всё из карманов. Когда же мусора увидели у меня китайские юани то по их радостным рожам, я понял, к чему будут придираться. Начали мне втирать, что я должен был задекларировать валюту, хотя у меня было всего две с половиной тысячи юаней это около пятнадцати тысяч рублей. В общем, повели меня в отделение находившееся рядом. Там мерзкий казах в звании майора (другие двое были лейтенантами) стал давить на то, что сейчас составит протокол, потом задержит на сутки и так далее. Я понял, что просто так меня точно не отпустят. Поэтому сразу спросил, сколько им надо. Эти пидарасы оказались очень жадными и просили тысячу рублей. Но я сказал, что они могут рассчитывать только на пятьсот. В комнату, где у меня вымогали деньги, зашёл какой-то человек в гражданке. Мусора сразу стали как-то шифроваться. И сразу же согласились на предложенную мной сумму. Не знаю кто это был, может, стоило бы ему рассказать о сложившейся ситуации. Но я думал, что если обломать мусоров сейчас, то они могли бы мне сделать какую-нибудь подляну потом. В общем, я отдал деньги. Один из них решил проводить меня до такси. Его рожа светилась счастьем. Неужели им там так мало платят или это просто такая сучья радость? Кое-как я отмазался от навязчивого таксиста и пошёл быстрее от вокзала. Решил идти окольными путями, дабы не привлечь ещё какую-нибудь мразь. Таких в южном Казахстане через одного, а может и больше. Не зря же этот регион не любит никто, даже сами казахи. Так что мой совет, как только выходите с поезда в южном Казахстане, не заходите на вокзал, а лучше уходите прямо через пути и во дворы.

Пройдя через частный сектор, я вышел на новую трассу на Алма-Ату. Но мне нужно было в Мерке. А поворот туда был в нескольких километрах дальше. Пока я шёл, меня обогнал вокзальный таксист, ещё раз предложив свои услуги. От развилки я уехал с двумя казахами в возрасте. Один был бывший военный и хорошо говорил по русски. Вообще я заметил такую вещь. Казахи, что не брезгуют говорить на русском языке более дружелюбные и образованные. У них нет свойственного казахам национализма.

Меня оставили на окраине Мерке. Дальше я уехал с таксистом до самой таможни. Взял он меня бесплатно, а потом всю дорогу ныл по поводу того, что не так уж и дорого они берут за проезд. Потом стал говорить, что киргизская таможня не пускает иностранцев, и он может помочь в переходе границы.

Поездка в холодном поезде не прошла даром, я чувствовал, что простыл, и поднялась лёгкая температура.

Казахскую таможню я прошёл без услуг таксиста. Вещи посмотрели только мельком. Киргизы вообще ничего не смотрели, только шлёпнули печать и пожелали хорошей дороги. Выйдя за ворота в Киргизию, я сразу почувствовал сильное облегчение. В Казахстане всегда есть какое-то напряжение, не чувствуешь себя в безопасности. Может это лично мои впечатления, а может так оно и есть.

До Кара-Балты я поехал на маршрутке. Киргизские сомы я купил на таможне. Водитель оказался разговорчивым и весёлым. В Киргизии очень много различных национальностей, поэтому там как-то проще с русским языком, да и вообще, как сказал маршрутчик, там полная демократия.

В Кара-Балте от места высадки пришлось пройти пару километров до поворота на Ош. Там я стоял недолго. Уехал с парнем киргизом на какой-то иномарке. Он прилетел из Москвы в Бишкек с заработок и ехал домой в Ош. В Киргизских горах весна только началась. Если со стороны Бишкека снега было мало, то после Тёо-Ашуу мы попали в настоящую зиму. На реках ещё лежали не растаявшие наледи. Да и вся Сусамырская долина была под снегом. Я понял, что приехал рано. Перевал Ала-Бель больше напоминал Полярный Урал, чем Среднюю Азию. Зелень появилась только в ущелье Чычкана. Там мы остановились в одной из кафешек и водитель угостил меня обедом.

Когда проезжали Токтогульское водохранилище, то поразились тому, как мало в нём было воды. Я хотел остаться на спуске после небольшого перевала, в кафешке около реки, чтобы отлежаться пару дней и подлечиться немного. Я помнил это место по своим предыдущим поездкам. Но где точно оно находится, я не знал. Так как киргиз гнал очень быстро, то мы это место проскочили, а назад возвращаться мне было лень. Я решил ехать до Джалал-Абада. До Кочкор-Аты дорога была хорошая, и мы ехали быстро, но дальше начались сплошные ямы. До Джалал-Абада мы ползли очень долго. Остался я на кольце, при въезде.

Там зашёл в ошхону, где с крыши текла вода. Сервис мне не понравился. Да и слишком много там народа. Я заказал себе поесть. Пока ждал, меня позвали к себе за стол двое молодых киргизов. Один из них сказал, что угощает меня и заказал мне ещё порцию. Было уже поздно, и он предложил переночевать у него дома, только надо было дождаться, окончания его рабочего дня. Работал он до двенадцати ночи в игровом клубе рядом с кафешкой, где мы сидели. Я решил не дожидаться, а попробовать проскочить Джалал-Абад пока не стемнело. Моей целью был Казарман. От кольца я уехал с двумя киргизскими пацанами. Как только въехали в город, нас подрезала ментовская машина, а когда остановились, оттуда кроме ментов вылез ещё солдат в бронежилете и с автоматом. Я подумал, что сейчас меня повяжут не за что. Но они только проверили документы у водителя и его напарника. Мною никто не заинтересовался.

Довезли меня до дороги, идущей на Казарман, но это ещё был город. Я пошёл в нужном направлении в надежде, что скоро закончатся дома, и я смогу найти место для палатки. Джалал-Абад оказался неожиданно большим. Дойдя до ещё одного кольца, я решил постопить. Остановился парень киргиз на Мерседесе. Я сказал, что мне нужно за город. Проехали с ним пару километров, но дома так и не кончались. Рустам предложил переночевать у него в квартире на окраине города, а утром он обещал вернуть меня на тоже место. Недолго думая, я согласился.

Жил он в трёхкомнатной квартире с двумя студентками и женщиной. У каждого было по комнате. В квартире был даже бойлер.

Рустам долгое время жил в Абакане(Хакасия) где сходил за хакаса и менты его не трогали.

Практически сразу я лёг спать, а Рустам ещё долго сидел на кухне со своими сожительницами.

Утром я решил, несмотря на болезнь, принять душ и побриться. Я не хотел отказываться от возможности помыться в горячей воде.

Рустам отвёз меня на то место, где забрал вчера и поехал на работу.

Я быстро уехал на минигрузовичке с киргизом лет пятидесяти. От него я узнал, что китайцы строят дорогу из Нарына на Казарман, а потом и на Джалал-Абад. Узнав, куда я еду, водитель сказал, что дорога в Казарман закрыта и откроется только в конце мая. Но чтобы узнать это наверняка позвонил своему знакомому, который жил практически под перевалом. Тот сказал, что дорога ещё под снегом, и никто туда не может проехать. Я попросил киргиза остановить машину.

Это был первый из череды обломов связанных с погодой и холодной весной. Я перешёл дорогу и стал стопить обратно в Джалал-Абад. Забрал меня киргиз на какой-то маленькой машине. Оказалось, что он был таксистом, но так как я был гостем, то денег с меня не взял. Довёз он меня до центра, где был базар. Там я решил найти интернет кафе. Время было раннее и многие магазины ещё не открылись. Я нашёл одно интернет кафе, но оно открывалось позже. Я решил пройтись по базару и обменять ещё рубли на сомы.

Когда я вернулся к интернет кафе, то меня там встретила местная проститутка. О её сущности я догадался по откровенному прикиду. Она спросила, откуда я и что ищу. Говорила она по русски, но как-то томно. Почему-то эта проститутка приняла меня за индуса. Да и вообще была какая-то странная. Так как это интернет кафе не работало, то проститутка предложила прогуляться со мной до другого, расположенного чуть дальше. Я не возражал. Когда мы пришли в интернет кафе, она спросила у админа, что почём и проводила меня к компу. Я хотел уже зайти в свой почтовый ящик, но проститутка стояла сзади и смотрела на экран. Меня такая ситуация не устраивала и я решил как-нибудь отделаться от неё. И поблагодарив за помощь, сказал, что сначала мне надо зайти на базар. Мы вышли из кафе я пошёл в одну сторону, а она немного постояв пошла обратно к тому месту, где встретила меня. Я, сделав небольшой крюк по базару, вернулся обратно к интернет кафе. По пути видел ещё одну проститутку, но она на меня не обратила внимания.

Отправив электронные письма я пошёл пешком до кольца на выезде. Но город оказался большим, и я решил постопить. Остановил армянин на «Матизе», у него был свой салон красоты в центре Джалал-Абада. Вообще, город мне показался довольно приятным и спокойным. Да и Киргизия изменилась в лучшую сторону. Стала более современной и аккуратной.

От кольца я уехал с парнем киргизом первый раз ехавшим на своей машине в Ош. Русский он знал плохо, поэтому ехали почти молча. Остался я на кольце при въезде в Ош. Вышел на трассу в сторону Памира и стал ждать попутку.

Уехал также с молодым киргизом до кишлака Лянгар. Погода стала портиться, и пошёл мелкий дождь. В Лянгаре было прохладнее, чем в долине. Дальше я уехал с семейной парой киргизов до Гульчи. Перед посёлком недалеко от дороги есть горячий источник и купальня. Но я проехал мимо. В Гульче была весна. Деревья только-только начали распускаться. Когда я выходил, то водитель спросил денег, но я ответил, что предупреждал его о том, что еду бесплатно. Киргиз особо не настаивал.

Дальше я уехал с двумя киргизскими парнями, ехавшими на КамАЗе за углём в Сары-Могол, что в Алайской долине. Чем выше мы поднимались, тем прохладнее становилось за бортом. Вместо зелени вокруг были покрытые пожухлой прошлогодней травой склоны.

По пути заехали в ошхону. Я взял шурпо, самое дешёвое в меню. Вообще цены там были очень высокими. Киргизы оказались хитрожопыми, и когда расплачивались, списали на мой счёт лепёшки и сюзьму (айран с зеленью). Пришлось заплатить больше, чем я ожидал. Шурпо было очень не вкусным.

Когда мы уже доедали обед, в ошхону ввалились человек пять пьяных киргизов, они приехали на машине. Я понял, что надо скорее уходить. Вёзшие меня парни были такого же мнения.

Доехал я с ними до Сары-Таша. Это тоже не спокойное село и поэтому я поспешил пройти его как можно быстрее. В Алайской долине была зима. Снег там почти не растаял, только около дороги были небольшие проталины.

Около Сары-Таша.

Со стороны Китая фур не было вообще. Камазисты киргизы говорили, что таможня не работает. И я уже начал в это верить, но после часового ожидания показались первые машины с китайской стороны. В моём же направлении проехало всего пару легковых автомобилей, водители которых просили денег. Кроме холодной погоды Алайская долина продувается сильными ветрами. Было уже поздно, и я начал думать, где буду ночевать. Но остановился небольшой тентованный фургон, в котором двое киргизов везли жеребцов на джайлоо. Я разместился с рюкзаком в кабине. Как только отъехали, начался снег, а потом и метель. На Тон-Муруне мело как зимой. Ничего не было видно. Со стороны Китая шёл непрерывный поток различного транспорта. Были и фуры и перегоны.

После спуска с Тон-Муруна, перед рекой Кызылсу есть военный пост и шлагбаум. Там проверили мои документы, а вёзшие меня киргизы свернули с дороги в горы. В Алайской долине много пастбищ, и летом там живёт много семей пасущих скот и уехать в том направлении вполне реально. Снег тает к концу мая.

Рядом с военным постом было несколько жилых построек, где обитали пастухи с семьями. Я зашёл в первый дом, но там меня направили в следующий. Другие хозяева мне тоже не обрадовались, но закон гостеприимства всё-таки оказал должное действие. Меня пригласили в хорошо натопленную комнату. Пастух носил очки, они ему придавали какой-то интеллигентный вид. Русский он знал хорошо. Меня накормили и напоили горячим чаем. В доме был даже ноутбук, питающийся от солнечных батарей. По нему семья смотрела фильмы. Семейство постоянно жило в Иркештаме, а здесь у них было джайлоо.

Я думал, что в комнате, где ужинали и останусь спать, но меня определили в не отапливаемую кладовку. Но и этого было достаточно. Главное, что там не дул холодный ветер и не заметало снегом. Ночью было очень холодно.

Утром я проснулся рано и решил пешком идти в сторону таможни.

После снегопада.

Когда выглядывало солнце, было даже тепло. Не вылеченная простуда и большая высота давали о себе знать. Протопав километров пять, я остановил попутку. В ней ехал сотрудник таможни. От него я узнал, что китайская сторона в субботу и воскресенье не работает.

По пути заехали в небольшой кишлак Нура.

Когда приехали в Иркештам, я решил самолично убедиться в словах подвёзшего меня таможенника. Я прошёл на территорию заставы и стал ждать, когда ко мне кто-нибудь подойдёт, так как вокруг было совсем безлюдно. Только солдаты возились с чем-то возле своих вагончиков. Вскоре ко мне подошёл человек в военной форме и сказал, что до понедельника мне тут делать нечего.

Я вышел за шлагбаум и стал думать, как быть дальше. Иркештам представлял из себя посёлок, где большинство людей жило в вагончиках, а нормальных домов было всего несколько штук. Остановиться можно везде. Ночёвка в вагончике стоила сто сом. Там же и кормили за дополнительную плату. Когда я спустился с дороги в посёлок и стал бродить в поиске гостиницы, то никого не было видно. У первого встреченного киргиза я спросил, где можно переночевать. Он сказал, что можно и у него и повёл в свой дом-вагончик. Внутреннее помещение делилось пополам. Одна часть была для постояльцев, а во второй спали хозяева, там же была и печка со столовой.

Меня угостили чаем и лепёшкой. У них был электрический чайник, поэтому я мог сам кипятить себе воду. Питался я своими запасами, так как еда там была дорогая. Я весь день смотрел телевизор и общался с заходившими в гости к хозяевам киргизами. Первая ночь прошла спокойно. В этом вагончике я ночевал один. Приходившие днём водители спали в своих машинах.

Следующий день прошёл почти также. Только вечером хозяин вагончика напился до свинячьего визга, которым меня и разбудил. Собутыльники пытались затащить его к соседям, но он упорно рвался в свой дом. Спустя какое-то время, вся эта компания ввалилась в вагончик, где был я. Тот, что был потрезвее, подошёл ко мне, и стал уверять, что всё будет нормально. Но я не настолько наивен, тем более, что пьянка продолжилась. Я собрал вещи и сказал жене хозяина, что ухожу. Она, не желая терять деньги, отправила меня в соседний вагончик, где жила её подруга или родственница. Киргизские женщины, особенно в кишлаках, практически не знают русский язык. У мужского пола с этим лучше, так как те, кто старше служили ещё при Союзе в армии, где и учили язык, а те, кто младше работали в России, где также посещали языковые курсы.

Поэтому в большинстве случаев объясняться с женщинами приходится на пальцах. Хозяйка вагончика просила за вторую ночь сто пятьдесят сом, полтинник она накинула за пользование водой и прочий «сервис». Я не возражал.

В новом вагончике было спокойно. Чайник там тоже был электрический, и я пользовался им, заваривая чай и каши. Туалетов в Иркештаме нет. Каждый ходит туда, куда ему нравится.

Утром я отдал хозяйке вагончика сто пятьдесят сом, но она стала требовать двести. Я наотрез отказался. Это было дело принципа. Я договаривался на сто пятьдесят, и платить больше не собирался. Но наглая киргизка не отставала. Я предложил пойти к той женщине, что привела меня сюда, и спросить на какую сумму мы договорились. Но киргизка не хотела ничего слышать, а требовала ещё полтинник. Тогда я один пошёл в вагончик, где ночевал первую ночь и спросил про цену ещё раз. Женщина назвала ту сумму, на которую мы договаривались. Тогда я просто забрал рюкзак и пошёл на таможню. Но киргизка шла за мной, угрожая тем, что меня не пустят через границу, пока я не отдам ей деньги. До открытия таможни оставался ещё час. Постояв минут двадцать около шлагбаума и поняв, что денег я не дам, киргизка ушла восвояси. Народа стало прибывать всё больше и больше. Фуры стали выстраиваться в очередь. Подъехал автобус, едущий из Оша в Кашгар.

К шлагбауму подошёл явно европейского вида человек с маленьким рюкзачком на плечах и с чемоданом на колёсиках. Увидев меня, он направился в мою сторону. Оказалось, что это швейцарец. Ему было шестьдесят пять лет. Этой весной он вышел на пенсию и решил осуществить свою давнюю мечту проехать по «шёлковому пути». Ехал он из Швейцарии до Ташкента на поездах. А потом на автобусах и такси. Ни русского ни какого-нибудь из тюркских языков он не знал. Я предложил идти через границы вместе. Общались мы на английском языке.

Киргизскую таможню прошли быстро. Через четыре километра был ещё один пост. Я хотел идти пешком, но подъехал джип с пограничниками, которые предложили подвезти за деньги. Я отказался, а швейцарец нет. Тогда они взяли меня бесплатно, а он заплатил за проезд.

Первый китайский пост был рядом. Там просто посмотрели паспорта. Главная таможня была дальше в четырёх километрах от первых ворот. Мы со швейцарцем потихоньку пошли по дороге. Пробовали стопить, но безрезультатно. В конце концов, всё-таки остановился один молодой киргиз на фуре. Мы быстро залезли в кабину и поехали в Китай. До ворот мы не дошли совсем чуть-чуть. Там стояла длинная очередь из проехавших ранее машин.

Мы зашли на территорию погранперехода. Нас завели в какой-то отстойник. Но дальше ничего не происходило. Нам оставалось только ждать. В брошюрах, что были выставлены на стенде, было написано, что переход границ Китая занимает двадцать пять минут максимум, а мы уже сидели там около часа. Потом прибыл автобус с «челноками». И отстойник стали заполнять мешки и баулы. Народу набилось как селёдок в бочке. Китайцы наконец-то зашевелились. Сначала стали запускать тех, кто с одной или двумя небольшими сумками. Швейцарец, не зная языка, ничего не понял, а я сразу сообразил, что надо суетиться.

Сначала попадаешь в «предбанник», где обыскивают одежду и заставляют разуться. Дальше проходишь в комнату, где стоит просвечивающий аппарат. Но и после него меня заставили вытащить всё из рюкзака. Даже стали смотреть фотографии на моём фотоаппарате. Китайцам понравились виды Мангышлака. Когда мы прошли через все проверки, нас выпустили на улицу, но паспорта не отдали. Главная таможня была в Улугчате, до которого было около ста километров. С дальнобойщиками нас не пускали. Дальше разрешалось ехать только на автобусе или с таксистами. Я спросил у русских дальнобойщиков, берут ли они кого до Улугчата, они ответили, что иногда китайцы подсаживают пешеходов. Я так и не понял, то ли это новые правила, то ли таможенники в доле с таксистами и водителями рейсового транспорта. В автобусе с «челноками» ехала пара иностранцев из Бельгии, парень и девушка. Они путешествовали через Иран, Туркмению, Узбекистан в Китай. В дороге уже были три месяца. Но путешествовали они цивильно в основном на рейсовом транспорте и за деньги.

Я пошёл говорить с водителем автобуса, киргизом. Он просил сто юаней до Улугчата. Я попробовал его уговорить на полтинник. Но он толком ничего не ответил. Швейцарца же согласился довезти за сто пятьдесят до Кашгара. Того эта цена устроила. У меня были только сотенные купюры, а у швейцарца только доллары. Я предложил провести валютные операции с таксистами. Один из них без проблем купил доллары за юани по вполне приемлемому курсу (швейцарец даже посмотрел курс на мобильнике), а я разменял сотню.

Ждали мы очень долго. Когда же наконец последний баул был запихан в автобус через окно, все стали заходить внутрь. Водитель по-прежнему ничего конкретного мне не ответил. Но всё же, пограничники вписали меня со швейцарцем в этот автобус. Паспорта всех пассажиров отдали солдату, который должен был сопровождать нас до Улугчата. Автобус был со спальными местами. По всей длине располагалось три ряда двухъярусных коек с очень узкими проходами между ними. Да и короткие они были, ноги вытянуть не получалось. Для нас со швейцарцем даже нашлись свободные места на втором ярусе. Я залез не снимая обуви.

Уже когда отъехали, водитель заставил одного из челноков собирать со всех деньги. Со швейцарца взяли сто пятьдесят юаней, как и договаривались. Я же подошёл к водителю и попытался договориться за полтинник до Улугчата. Поломавшись для приличия, он согласился. По пути есть какие-то мелкие посёлки, но мы ехали без остановок.

В Улугчате таможенный терминал большой и серьёзный. Так как дальше я уже должен был покинуть автобус, то швейцарца ждать не стал и постарался выйти одним из первых. Но сразу меня не пустили, ждали, когда выйдет весь народ. Так что спешил я зря.

Первым шёл медицинский контроль. На нём сидел уйгур. Ему не понравился мой больной вид, и он дал мне градусник. Я по глупости запихал его глубоко под мышку, и температура оказалась 37,4. Уйгур сказал идти с ним в расположенную рядом комнату. Там он дал мне бумаги на подпись. В них было написано, что я соглашаюсь на всякие лабораторные тесты и анализы. Но я сказал, что это всего лишь простуда и подписывать ничего не стал. Тогда он снова дал мне градусник. В этот раз я его лишь краем запихал подмышку. Естественно температура оказалась меньше. Но уйгур не поверил и попросил ещё раз сделать тоже самое. Я повторил тот же фокус. Уйгур так и не поверив, заставил ещё несколько раз измерить температуру. Он даже проверил, держится ли у меня градусник подмышкой. Английский он не знал, поэтому я никак не мог ему объяснить, что просто простыл в горах. Тогда он позвал водителя автобуса, на роль переводчика. Я думал, что тот мне устроит какую-нибудь пакость из-за того, что я заплатил меньше. Но он прямо таки вступился за меня. И после недолгой беседы ему удалось убедить уйгура в том, что у меня всего лишь простуда, а не какая-нибудь заразная болезнь.

В общей сложности я мерил температуру раз десять, а может и больше.

Дальше был паспортный контроль. Его я прошёл быстро. То, что у меня была деловая виза, никого не заинтересовало. Про то, где я собираюсь останавливаться, про обратные билеты и страховку тоже ничего не спросили, только шлёпнули печать и я пошёл дальше к просвечивающему аппарату. Там прогнали через него мой рюкзак и пожелали доброго пути. Я вышел за пределы таможни, где уже стояли швейцарец и пара бельгийцев. Я попрощался с ними и пошёл искать дорогу на Кашгар.

Пройдя вдоль забора таможенного терминала, я подошёл к перекрёстку, где был полицейский пост. Китаец посмотрел мой паспорт и спросил, куда я иду. Я ответил, что мне нужна дорога на Кашгар. Но английский он не знал и позвал своего коллегу сидящего в будке. Тот не только знал английский, но к тому же, оказался сообразительным парнем. Он предложил три способа как добраться до Кашгара. Первый - это на такси. Второй на автобусе от автовокзала и третий автостопом на фурах. Я сказал, что меня интересует последний. Он ответил, что рядом есть гостиница, где я могу переночевать, так как было уже поздно, а завтра они посадят меня на какую-нибудь фуру до Кашгара. Я поблагодарил его за помощь и пошёл в сторону гостиницы, которая была мне по пути. Останавливаться в ней я не собирался. Мне надо было найти нормальное место под палатку. Шёл я по автобану. Китайские автобаны это отдельная тема. Кроме того, что вдоль всей дороги идёт серьёзный забор из колючей проволоки, встречные полосы разделены в некоторых местах высокими стальными пластинами, торчащими из отбойников. Так что даже с одной полосы на другую напрямую пролезть не получится, а тем более протащить рюкзак.

Я дошёл до развязки, где начиналась основная дорога на Кашгар. Там обнаружился проход в колючке, а под трассой был тоннель для стока воды и прохода скота. Высота его была небольшая и мне пришлось тащить рюкзак в руках полусогнувшись. Дорога довольно широкая и я пару раз останавливался, чтобы передохнуть. На другой стороне автобана был какой-то сад. В нём я и решил остановится на ночь. В воздухе висела пыль принесённая ветром из пустыни Такла-Макан. Видимость была очень плохой. Ночью было тепло.

Для путешествия по Уйгурии автостопом желательно уметь читать арабские буквы. Хотя у уйгуров есть и свои специфические знаки, в большинстве случаев можно разобраться. Также надо запомнить основную фразу, с которой начинается разговор с водителем «пуль ёк», что означает «нет денег». Если знать хотя бы татарский язык, то можно и общаться. В уйгурском языке встречаются и русские слова (например: Китай, поезд, камаз, машина). Много таджикских заимствований. На отрезке трассы от границы до Кашгара, на указателях названия посёлков дублируются на русском языке, а вот дальше только на китайском и уйгурском, латиница встречается очень редко. Желательно самому следить за дорогой, так как водители часто норовят отвезти в город на автовокзал, или считая, что знают, как ехать лучше, могут завести совсем не туда. Уйгуры понимают только свой язык, по китайски они могут только считать и сказать самые элементарные фразы. Правительство Китая пытается их просвещать в этом плане и детей в школах учат читать и писать китайские иероглифы. Но результаты похожи на ситуацию с английским языком в нашей стране. Знание же английского языка у уйгуров на таком же уровне, как и в России. В основном могут вспомнить «what is your name?» и «where are you from?». «Russia» они не понимают, надо говорить Русия или «Урус ма». Уйгуры не любят китайцев и те отвечают им взаимностью.

Утром я вернулся на автобан. Уехал я с дорожным рабочим. Он хотел отвезти меня на вокзал, но я настойчиво попросил остановиться на следующей развязке. Вообще, официально как бы запрещено ходить и стоять на скоростных трассах, а по факту никто это особо не соблюдает. Но правило это существует, и водители часто хотят оставить не на автобане, а уже за его пределами.

Дальше я ехал с семейной парой уйгуров на пятиместном минигрузовичке. Интересна реакция уйгуров на фразу «пуль ёк». В их головах никак не могут состыковаться такие две несовместимые на их взгляд вещи как «иностранец» и «без денег». Но зато эта фраза действует как лакмусовая бумажка, все барыги, а их среди уйгуров процентов девяносто, отсеиваются сразу. Деньгопросов очень много.

Сначала ехали по автобану, а потом свернули на бесплатную дорогу через кишлаки. Вёзший меня уйгур возвращался домой. Хотя это тоже была дорога на Кашгар, но ехать там автостопом сложнее, чем по автобану. Водитель пригласил меня в свой дом. Он принёс лепёшки и термос. Чаем он называл обычный кипяток, без каких либо следов заварки. Да и вообще в китайских и уйгурских забегаловках такая же ситуация.

В домах у уйгуров очень красивые резные деревянные двери и сами ворота. Понравился мне и просторный внутренний дворик, в центре которого росло раскидистое дерево, своей кроной защищавшее от яркого и горячего солнца. Это был первый и последний раз, когда я был в гостях у уйгуров.

Оставив жену дома, водитель довёз меня до центра кишлака, где был базар. Очень тяжело отъезжать от городков и посёлков Китая. Автостопу сильно мешают едущие вдоль дорог велосипедисты, скутера и прочая мототехника. Такое ощущение, что правила не знает никто. Каждый едет, где хочет, как хочет и в любом направлении не зависимо от полосы движения. Меня это сильно раздражало. Одной из главных частей каждой машины является гудок. Без него езда в Китае невозможна. Сигналят все и по любому поводу. В зеркала заднего вида почти никто не смотрит. Хочешь обогнать, посигналь. На «зебре» никто не пропускает, да и на светофорах тоже надо следить за дорогой. Если автомобиль ещё и остановится, то мотопеды навряд ли, они прут как танки.

Стоял я долго. Деньгопросы уже просто достали. Уехал я на небольшое расстояние с уйгуром в военной форме.

Дальше меня забрали двое местных, ехавших в Кашгар. Водитель был дальнобойщиком, у него были рейсы в Таджикистан и поэтому он даже знал некоторые русские слова. Меня оставили на окружной Кашгара, около таможни. Там пришлось постоять. Здесь меня задолбали таксисты. Они очень настырные по всему Китаю. Увидев потенциального клиента, таксисты притормаживают и проезжают очень медленно, иногда сигналя, или могут даже остановиться, не смотря на то, что я показывал знаками, что мне машина не нужна. Некоторые разворачиваются со встречных полос, могут даже проехать свой поворот в надежде подзаработать. Если остановившийся таксист начинал мне что-то рассказывать про то, что у него очень хорошая цена и какая быстрая у него машина, я просто говорил «пуль ёк» и этой фразой разбивал его фантазии о том, как он будет тратить деньги, заработанные на иностранце.

По окружной Кашгара я проехал с уйгуром лет шестидесяти на микроавтобусе. Не смотря на то, что брали меня с условием «пуль ёк», потом в процессе езды эта тема снова всплывала. Уйгуры пытались всё-таки хоть немного но заработать на мне. Хотя я не понимаю их язык, но догадаться чего хочет уйгур очень просто. Так как он всегда хочет денег. Есть, конечно, и нормальные люди, но среди этой национальности их единицы. Особенно много барыг среди уйгуров в районе Кашгара. В других частях Уйгурии народ этот не так жаден до денег.

От Кашгара я долго не мог отъехать, мешали то таксисты, то мотопеды и почти все хотели денег. Я планировал добраться до Музтаг-Аты. Поэтому ехал на Ташкурган.

Забрал меня молодой уйгур. Он довёз до второго моста через реку Кашгар. Там он меня завёз в расположенную на перекрёстке дорогую гостиницу и позвал уйгурку-переводчицу. Она знала английский язык и как-то была связана с местными туристическими конторами. Вдвоём они пытались меня убедить, что на Музтаг-Ата проход и проезд запрещён. Сделать это можно только через турфирмы, и нужен специальный пермит. Надо было как-то от них отмазаться. Я сказал, что всё понял и не еду уже на Музтаг-Ату. Теперь мне надо только до Шуфу. Но им как-то не хотелось упускать шанс подзаработать на иностранце. Пришлось стать настойчивее. Я забрал свой рюкзак из багажника машины и пошёл в направлении Ташкургана.

До Шуфу я доехал с уйгуром лет шестидесяти и его внуком. Хотя он слышал фразу «пуль ёк», осознал её не сразу, а только когда уже ехали. Но, тем не менее, всё-таки довёз до развилки перед Шуфу. Надо было ехать с ним по объездной, но я думал, что это совсем другое направление. До центра Шуфу я доехал с парнем уйгуром. Китайцев в этой части Синьцзяня очень мало. Все надписи на магазинах написаны на уйгурском языке. Иероглифы в основном на административных зданиях.

Я прошёл через Шуфу пешком. Все мелкие городки и старые части больших городов в Китае похожи как близнецы. Это невысокие обшарпанные здания, первые этажи которых занимают различные лавки. Очень много едален, такое ощущение, что дома никто не готовит. В магазинах из продуктов только различные печеньки в цветных упаковках, напитки и прочая хрень. Нормальной еды я не смог найти.

Уйгурская кухня мне очень понравилась, особенно мучные изделия. На выезде из Шуфу был небольшой базарчик. Я купил там похожую на бублик булку, только дыра была не сквозная. Чай был бесплатный, точнее кипяток. Я открыл чайник, чтобы убедиться, в том, что заварка там всё-таки есть, так как чаинки в пиале плавали. Видимо, этот чай заваривали уже сотню раз.

От Шуфу я уехал с уйгуром на минигрузовичке. Он вёз мешки чеснока. Остался я на какой-то развилке. Пока стоял, подъехала девушка на скутере и спросил на английском, может ли она чем-то помочь. Я так понял, ей просто хотелось пообщаться с иностранцем.

Стоял я там долго, пока не забрали уйгуры ехавшие до Опала. За рулём был парень, а на заднем сиденье две женщины. Одна оказалась разговорчивой. Сначала что-то мне пыталась объяснить про то что «пуль ёк» не может быть, а потом, увидев у меня листок с китайскими словами, стала их читать и переводить на уйгурский.

Когда приехали в Опал, было уже поздно и я, дойдя до моста через какую-то мелкую речушку, решил поискать рядом с ней место под палатку. Спустился на берег и прошёл до небольших зарослей, где начинались чьи-то огороды. Место там было хорошее и ровное. Палатка встала замечательно.

Часов в шесть утра на весь посёлок начало вещать китайское радио.

Вернувшись на трассу, я пошёл пешком через весь кишлак. Школьники заполняли улицы. В Китае есть пионеры, которые носят красные галстуки и часто можно встретить изображение или маленькие красные флажки с серпом и молотом. Вообще в Китае многое напоминает Советское время.

Мне понравились уйгурские кишлаки. Они просто утопают в зелени. Много арыков, по которым бежит прохладная вода. Это настоящие оазисы среди безводной и почти безжизненной пустыни. Вдоль дороги ухоженные сады, где под деревьями посажена пшеница. Туда стоит приехать в конце лета, когда желтеют листья и наступает пора сбора урожая. Весной же преобладают два цвета зеленый и охристый.

Интересны уйгурские мечети. Они небольшие и компактные, без особой помпезности. Глиняные ворота с двумя невысокими минаретами украшенные красивым орнаментом. Внутри мечети я не был.

От Опала я уехал с уйгуром лет пятидесяти, провёз он меня километров десять. Дальше пришлось постоять.

Остановился джип с двумя парнями китайцами. От уйгуров они отличаются даже внешне. Я показал заранее приготовленную табличку. Китайцы всё поняли правильно и без лишних вопросов показали, чтобы я садился в машину. Так как язык я не знал совсем, то показывал иероглифы в своей таблице, пытаясь хоть как-то общаться. Но это было неудобно и мало эффективно. Впоследствии, я перестал пробовать таким способом поддерживать диалог. Когда брали китайцы, после пяти минут «общения», за которые обе стороны понимали, что не могут объяснить друг другу почти ничего, наступала тишина, и каждый погружался в свои мысли. Если в машине кроме водителя был ещё кто-то, то они вели диалог между в собой, лишь иногда обращая на меня внимание. Такая ситуация китайцев ничуть не напрягала.

Ехали мы быстро. Гор я практически не видел из-за висящей в воздухе пустынной пыли. Я попал в самый разгар этой местной напасти. Большинство женщин ходило в повязках закрывающих всё лицо кроме глаз. Пыль пропадает только в конце мая. Поэтому с конца апреля и в первую половину мая лучше в Уйгурию не ехать.

Когда уже подъехали к серьёзным горам, там на дороге был военно-полицейский пост. Все должны были выйти из транспорта и пройти через будку, где каждого отмечали. У китайцев вместо паспортов какие-то пластиковые карточки, похожие на наши водительские права. Я думал, что меня завернут, но вопреки моим страхам, я особо никого не заинтересовал. Китайцев проверяли гораздо внимательнее. Кроме паспорта у них были ещё какие-то бумажки, что-то типа специального разрешения для проезда дальше. Видимо, отсюда начинался какой-то закрытый район. У напарника водителя не было каких-то документов и его задержали на посту. Пришлось нам его подождать, пока он дозвонился куда-то и утряс проблему.

После поста начинается очень интересная дорога. Она вьётся под огромной вертикальной скальной стеной, а с другой стороны глубокое ущелье, где бежит река. Её русло местами преграждают огромные упавшие куски скал. Китайцы на самых опасных участках делают объезды через туннели. Пару порталов я видел. Сейчас там идёт очень масштабная стройка. Работаю все и женщины и мужчины, молодые и старые. Дороги нормальной нет почти до водохранилища, образованного дамбой на реке Гёздарья. Сплошные объезды. К пыли с пустынь добавилась ещё та, что поднимали проезжающие машины. Уже ближе к выезду из ущелья, недалеко от дороги сползает язык ледника с горного массива Конгур.

Водохранилище выглядело красиво и оживляло тамошний пейзаж высокогорной пустыни. Дорога шла вдоль береговой линии. Там весна только-только началась.

Пыль с пустынь ветер пригнал даже сюда. Хребет Конгур с пиками выше семи километров даже не был ему преградой. Пылевые облака скрывали всю красоту этого горного массива покрытого ледниками. Озеро Каракуль тоже не впечатлило из-за пасмурного неба и пожухлой прошлогодней травы. А вот Музтаг-Ата был виден лучше, пылевые облака накрыли только его пики. Огромные ледники, сползающие по глубоким ущельям, впечатляли. Я хотел остаться и походить в том районе, но посмотрев на ещё не растаявшие реки и замёрзшие ручьи, передумал. Поэтому поехал вместе с китайцами в Ташкурган.

Я решил купить там продуктов и переночевать, а на следующий день возвращаться обратно в Кашгар. Перед Ташкурганом было очень много баз отдыха. Я так понял, сюда приезжают желающие отдохнуть от пыльных и жарких равнин. В основном там было рассчитано на китайцев. Меня оставили в центре города.

Я прогулялся немного. Здесь по одной стороне улицы были китайские едальни, а по другой уйгурские, пакистанские и таджикские. Кому нравятся девушки с усиками, тому надо ехать в Ташкурган, их там много. Очень красивые национальные одежды у таджичек. А у их мужчин необычные шляпы с мехом.

В магазинчике я купил пачку сосисок и банку с нарисованной на ней рыбой. В пекарне взял парочку лепёшек. Перекусив лагманом, в одной из уйгурских едален, я пошёл на выезд из городка. Порции у уйгуров очень большие, в меня еле влезала одна. А если ещё и с лепёшкой, то вообще впритык. Средняя цена лагмана 12-15 юаней. Лепёшки 3-4 юаня диаметром 30-40 сантиметров. В китайских ресторанчиках меню всё написано иероглифами и когда мне приходилось там есть, я чаще всего заказывал наугад. У уйгуров я знал только лагман, его и брал почти всегда. Хотя киргизы и казахи говорили, что уйгурская кухня очень острая, но для меня это было не пределом, мне даже нравилось.

От Ташкургана пару километров я проехал с парнем таджиком. Рядом с дорогой были небольшие форелевые пруды. Горы тут стояли широко, и пыль сюда уже не долетала совсем. Здесь тоже была весна. В горах шёл дождь. Остался я около широких заросших травой лугов, среди которых петляла небольшая речка и рос какой-то колючий кустарник. Там паслось много баранов, и всё было усыпано отходами их жизнедеятельности. Сначала я хотел переночевать там, но не найдя чистого места вернулся на трассу и прошёлся чуть дальше. Вдоль дороги был забор из колючки, поэтому пришлось идти до следующего прохода. Метрах в ста от него был широкий арык, по которому протекала относительно чистая вода, а по берегам росли деревья. Там-то я и поставил палатку.

На ужин решил попробовать рыбные консервы. Открыв банку, я очень удивился её содержимому. Внутри лежала небольшая рыбка совершенно чёрного цвета, а вокруг неё всё пространство заполняли какие-то чёрные штуки похожие то ли на изюм, то ли на арбузные семечки. Вкус у них и у рыбы был очень противный, я еле съел одну ложку. Меня чуть не стошнило. Доедать я этот шедевр китайской кухни не стал, и экспериментировать с консервами больше не собирался. Хорошо, что я купил только одну банку. Ночью было прохладно, но терпимо.

Утром я наблюдал, как по трассе двигалась колона военной техники. Это зрелище в Китае можно увидеть довольно часто. Китайская армия не то, что наша, видно, что стране она нужна.

Уехал я с уйгуром на почтовом фургоне «China Post», типа нашего ГАЗ-66. Водитель даже знал немного английский и китайский языки. От него я впервые услышал обращение «нига». Я думал, что насмотревшись американских фильмов про негров, он решил, что так обращаются друг к другу в штатах. Но оказалось, что это китайское слово паразит. Его значение я так и не понял. Китайцы вставляют его везде.

По пути завозили почту во все военные части вдоль трассы. А около таможни, откуда уходит дорога в Таджикистан, подобрали ещё одного попутчика. Им оказался водитель дальнобойщик, он был уйгур и возвращался домой в Кашгар.

Заехали в гости к киргизам, чьи дома были прямо напротив Музтаг-Аты. Там жил друг водителя. Но его не оказалось дома. Тем не менее, нас проводили в дом, где затопили печь и заварили шир-чай. Водитель принёс лепёшку из кабины, но и так нам дали хлеба. Мне очень нравится киргизский шир-чай на ячьем молоке. Если в него наломать лепёшку, то получается очень сытно. Живут киргизы очень бедно. В доме практически ничего нет. Топят печь кизяком, но вспыхивает он как порох.

Уйгуры.	Я на фоне Музтаг-Аты.	Музтаг-Ата.

Музтаг-Ата.

Перекусив, поехали дальше. В этот день пыли в небе было больше, и видимость стала хуже.

Булункуль.	Водохранилище и дюны на другом берегу.	Скалы вдоль дороги.

Я решил попробовать подойти под Конгур и поэтому остался перед постом, где был мост через Гёздарью, и откуда начиналась дорога в кишлак Гёз.

Когда я поднялся к кишлаку, то меня там встретил парень уйгур. Он сказал, что дальше идти нельзя, нужен специальный пермит. Он завёл меня в расположенную рядом военно-ментовскую контору. Подошли ещё двое парней. Они долго смотрели мой паспорт, пробовали куда-то звонить, но никто не отвечал. Знали они только уйгурский язык. Но кое-как объяснили, что нужно ещё специальную бумажку. У меня была мысль дать им взятку, чтобы пропустили. Но я не знал, как обстоят дела с этим в Китае, да и может дальше ещё были посты. В общем, я повернул обратно. На краю обрыва, куда приводит дорога, ведущая в Гёз всегда дежурит кто-то из военных. С того места хорошо просматривается и основная трасса и мост через реку. Даже если повезёт и никто не заметит, то могут сдать местные, так как они тоже в курсе.

Когда я подошёл к посту на основной трассе и предъявил паспорт, военный смотревший его впал в какие-то сомнения. Я ему сказал, что вчера проходил здесь же но в обратную сторону. После этого он сразу отдал мне паспорт и пропустил. Я прошёл чуть дальше поста, где были несколько едален. Там я решил постопить. Долго не стоял, так как по трассе проезжало много машин с китайцами, ехавших с отдыха в Ташкургане. Были даже экскурсионные автобусы.

Уехал я с парнем и девушкой китайцами. Всю дорогу они беседовали друг с другом. До Кашгара доехали быстро. Но в сам город я не хотел въезжать, так как был уже вечер. Поэтому попросил их оставить меня около моста через реку.

Так как китайцы не знают других языков кроме своего, то они часто начинали вызванивать своих друзей, которые более эрудированные в этом плане. И найдя такого человека, давали трубку мне, чтобы я с ним поговорил и сказал, что мне нужно, а он бы перевел. Так было и в этот раз. Но часто бывало, что знания английского языка очень слабые, да и слышно не всегда разборчиво, в общем, толку от этой затеи мало.

Оставшись на мосту, я спустился к реке, но хороших мест там не нашёл. Вокруг были сплошные огороды, на которых ещё работали крестьяне.

Я пошёл по дороге между участками и вышел к ещё одному мосту через реку. Рядом был брошенный дом, и около него нашлось хорошее место под деревьями.

Этот вечер был каким-то уж слишком пыльным. Всё было в пыли и трава и листья. Уже когда я собрался спать, к моей палатке подошёл уйгур крестьянин. Если я правильно понял его, то он мне предлагал принести сена, чтобы мягче спалось. Ночью было тепло.

Утром палатка покрылась слоем пыли. Я решил не возвращаться на основную дорогу, а идти прямо через кишлак. Пройдя какое-то расстояние, я попробовал постопить. Остановил уйгур на самосвале. С ним я доехал до первого въезда в Кашгар.

Дальше я пошёл пешком в центр города. Тротуар был разделён на две части. Ближе к дороге по нему должны были ехать мотопеды, а узкая полоса вдоль оград предназначалась для пешеходов. Я попробовал придерживаться этому разделению. Но мотопедисты были везде, а не только на своей полосе. Поэтому и я пошёл там, где мне удобнее.

По пути встретились несколько гостиниц, но в них было дорого, по 200 юаней за ночь. На стойках никто из персонала не знал английского языка, хотя вывески и некоторые фразы были на нём написаны. Я дошёл до «Chini Bagh Hotel». Там хотя бы была англоговорящая китаянка консультант. Она рассказала условия и цены. В отеле было новое и старое здания. В первом было дорого, а во втором стоило 100 юаней в двухместном номере. Я попросил показать мне комнату. Китаянка прошла со мной в старый корпус отеля. Номер был вполне приличным. Я решил пока не соглашаться, а пройти ещё немного и посмотреть другие отели. Здесь же я решил спросить про интернет. Консультант отвела меня в какую-то комнату, где сидела девушка за компьютером и сказала, что там я могу войти в сети. Но меня ждало большое разочарование. В Синьцзяне сайт mail.ru и gmail.com запрещены. Поэтому я остался без почты. Так что, кто едет в эту провинцию Китая, заведите себе почту на каком-нибудь китайском сайте, например 163.com.

Выйдя из ворот «Chini Bagh Hotel», я пошёл дальше по улице, но больше отелей не увидел. Зато нашёл прачечные. В отеле стирка белья очень дорогая, а там брали шесть юаней за вещь. Рядом с отелем ещё был обменник валют. Там на юани меняли всё, даже рубли. Я поменял оставшиеся киргизские сомы.

В общем, я вернулся в «Chini Bagh Hotel». С меня взяли триста юаней. Сто за номер и двести как залог. Записали паспортные данные и дали электронную карту-ключ.

Внутри старого здания, около входа было какое-то помещение, где сидел парень за компом. Я решил попробовать зайти на почту там. Но и у него нужные мне сайты были закрыты.

Номер мне дали на седьмом этаже. Видимо, горячая вода туда не могла подняться, так как в кранах была только чуть тёплая. Я оставил рюкзак, взял только пару грязных вещей и понёс их в стирку. В первой прачечной работала уйгурка. Мне не понравилось её пренебрежительное отношение. Я прошёлся чуть дальше и нашёл китайскую прачечную. Там работники были более доброжелательны. Цены были одинаковые везде. Я оставил вещи китайцам. Они обещали, что всё будет готово следующим утром.

Время в Кашгаре отличается на два часа от Пекинского, а оно на четыре часа вперёд Москвы. Вообще со временем в Китае какой-то бардак. Я не понял, по какому живут люди в различных провинциях. Официально в Китае везде Пекинское время, но в Кашгаре все живут по местному. Это и правильно. Так как по Пекину шесть утра это ещё ночь в Кашгаре.

Вернувшись в номер, я занялся стиркой в раковине. Потом развесил всё по дверям, стульям и вешалкам для просушки. Отдохнув немного, я решил прогуляться в старый город и перекусить чего-нибудь.

Одна из улиц начиналась прямо около отеля. Она была узкой и по всей её длине были в основном одни едальни. Большая часть из них принадлежала уйгурам. Встречались и разные магазинчики. Народу было очень много, но несмотря на это там проезжали машины. Водители не обращали внимания на людей, просто сигналили. Того, кто не успел увернуться могли и задеть. Европейские лица были, но единицы. Также на этой улочке есть частные гостиницы, цены я не узнавал.

Я прошёлся по едальням, но во всех было всё примерно одинаковым по ценам и по обстановке. В дорогие рестораны я не заходил. Находясь в Китае, я ел в тех же едальнях, что и местное население. Специальных мест я не искал. Я купил пару лепёшек, и в одной забегаловке взял какое-то холодное и очень острое блюдо. Потом решил попробовать кебаб (шашлык). У одного повара он оказался хорошо прожаренным и вкусным, а у его соседа мне совсем не понравился. Ну и чтобы наесться уж точно, взял порцию лагмана.

Вернувшись в номер, больше в этот день я никуда не пошёл. В комнате был электрический чайник и я весь вечер «гонял чаи».

Ночь прошла спокойно. Ко мне никого не подселили.

Пыльное Кашгарское утро.

Утром, забрав вещи из прачечной, я собрал рюкзак и покинул номер. На выходе из отеля ещё раз заглянул в комнату, где сидел за компом сотрудник отеля. За соседним столом был ещё один парень уйгур. Я спросил их обоих про интернет и российские сайты. Уйгур предложил попробовать через его ноутбук. Но ничего не получилось. Тогда он сделал какие-то хитрые манипуляции и mail.ru загрузился. Я по быстрому посмотрел почту и отправил письма. Уйгур спросил, нет ли на сайте какой политической информации. Я ответил, что мне нужно просто проверить свой почтовый ящик. Денег с меня не взяли. Я так понял, это была какая-то туристическая контора, так как мне дали визитку «Ali Tash» (uighurtour.com). Оба сотрудника хорошо говорили на английском.

Я зашёл в новое здание, где была приёмная, и забрал из залога двести юаней.

На выезд из города я пошёл пешком. Дойдя до окраины, где уже кончались дома, я решил постопить. После небольшого ожидания, я уехал с уйгуром до поворота на аэропорт. Дальше я ехал в машине с уйгурской молодёжью, ехавшей отдыхать в Artux (Артуш). В салоне было две девушки и два парня.

После развязки на окружной Кашгара была проверка. Там полицейские посмотрели документы у всех, включая меня. Дальше по всей трассе до провинции Ганьсу были посты. В основном они располагались после пропускных ворот на автобанах. Но были, как и этот, просто в виде полицейских машин. Меня проверяли не всегда, но очень часто. Вещи не смотрели, только документы. Особо внимательно изучали паспорт только пару раз. Обычно просто записывали данные в свои тетради и отпускали.

Я остался на въезде в Artux. Город очень быстро растёт, китайцы возводят высотки прямо в пустыне. Вообще, во всех городах Уйгурии идёт масштабное строительство. Строятся целые жилые районы, озеленяются улицы, создаются зоны отдыха и парки. Китайцы задумали массовое переселение из густонаселённых провинций в пустыни Уйгурии. Но чтобы не ссылать людей в пески, они создают все условия для комфортной жизни, несмотря на сложные климатические условия. Мне это напомнило времена Союза, когда закладывались города в пустынях Средней Азии, на севере и в тайге Дальнего Востока. Только в Китае масштабы строительства более серьёзные. С заселением в уйгурские города китайцев, коренное население постепенно будет вытесняться в кишлаки, а потом вообще растворится среди многомиллионного китайского народа.

Я встал за кольцом и стал ждать попутку. Мимо прошёл китаец с небольшим рюкзачком. Пройдя метров двадцать, он вернулся и дал мне бутылку питьевой воды. Я даже как-то удивился.

Дальше я уехал с молодой семейной парой уйгуров. Они ехали в Аксу. Водитель немного говорил на английском, и пока ехали, я пообщался с ним. Его жена мечтала побывать в Москве.

У меня были планы посмотреть цветные горы вдоль трассы, по которой мы ехали, но из-за пыли видимость была около километра, а может и меньше. Поэтому многое пришлось поменять в моём маршруте. Но я всё равно надеялся, что может, подойдя ближе, я смогу что-то разглядеть. Поэтому попросил оставить меня прямо на трассе, в том месте, где как я предполагал, должны быть лучшие виды на цветные горы. Это место находилось чуть дальше посёлка Xekarkol.

В том месте вдоль дороги не было колючки, и я пошёл напрямик. Метрах в ста строили новую трассу или встречную полосу.

Я прошёл под дорожным полотном по тоннелю для сточных вод и направился в сторону красных холмов. Когда поднялся на один из них, то видимость лучше не стала. Я понял, что надеялся зря. Сделав пару фоток, я вернулся на трассу.

Цветные предгорья.

Несмотря на то, что стоял я прямо на автобане, уехал оттуда быстро. Забрал меня китаец на «тайоте». Почему-то население Китая предпочитает иномарки. У многих немецкие, корейские и японские (но не праворульные) машины. Свой автопром китайцы как-то недолюбливают.

Пока ехали, я с помощью водителя учился правильно произносить некоторые слова. Китаец ехал в Кучу, но я решил остаться в Sanchakou. Когда подъехали туда, в машине кончался бензин, и водитель решил заехать на заправку в Bachu. Меня он не высадил, так как думал, что я поеду дальше. А я не понял, что это уже Sanchakou. Поэтому прокатился до Bachu и обратно. Дорога до этого городка очень разбитая, это как-то странно для Китая. В России в таком состоянии федеральные трассы, но тут даже второстепенные дороги лучшего качества.

Когда вернулись на главную трассу, водитель высадил меня и поехал дальше. Я же решил перекусить, так как вдоль дороги было много едален. Пройдясь по всем, я выбрал одну, где хозяин-повар согласился за 13 юаней продать мне порцию лагмана. С уйгурами общаться проще. В их языке не так уж и много каких-то хитрых звуков, да и слова состоят из букв. Так что многие интернациональные слова звучат одинаково и для них и для нас. Поэтому я мог как-то объяснить, что мне нужно. А китайский язык устроен совсем по-другому. Отдельных букв у них нет, только слога, которые обозначаются иероглифами. Многие звуки произносятся практически одинаково для постороннего человека. Интернациональные слова настолько исковерканы, что понять их просто невозможно. Так как буквы сами по себе никак не обозначаются, то китайцы подбирают созвучные слога (иероглифы), но их не так много, тем более чтобы совпадали все звуки.

По поводу тональности китайских гласных могу сказать, что как я не прислушивался, особой разницы в звучании не заметил. Все звуки произносятся одним тоном. Просто китайцы знают свой язык и догадываются по смыслу предложения. Да и произношение даже по одной провинции разное. Поэтому, я думаю, что специально учить китайский для поездки в Китай это пустая трата времени. Я выучил числительные, и то не везде меня понимали. В общем лучше показывать иероглифы.

Перекусив, я пошёл за кафешки искать место под палатку. Нашлось оно в небольшом углублении, когда-то сделанным трактором. Грунт был песчаный, а верхний слой состоял из очень летучей и въедливой пыли, которой к утру покрылся весь тент палатки. Ночью было даже душно.

Утром, прежде чем идти на трассу, я решил сначала набрать воды, так как хотел прогуляться в пустыню. Но было рано и все ещё спали. Я зашёл в китайскую кафешку и попросил у них воды. Китаец-повар как-то неохотно поделился ею. Я так понял, что они воду откуда-то приносят.

Выйдя на трассу и постояв какое-то время, я уехал с семейной парой уйгуров. Ехали они в Кучу. По пути нас пару раз проверила полиция. Когда проезжали Аксу, то мне этот город показался очень большим по тамошним меркам.

Я попросил меня оставить около развязки, километрах в шестидесяти дальше по трассе. Там я хотел сходить к интересным невысоким горам, которые я разглядел на спутниковых снимках. Когда я вышел из машины водитель дал мне с собой пару лепёшек и бутылку воды.

Я определился с направлением, и пошёл в сторону еле различимых силуэтов гор по песчаной пустыне поросшей небольшими пучками уже высохшей травы. Было очень жарко, сложно представить какое там будет пекло в июле. Чем ближе я подходил, тем более отчётливые становились очертания вершин. Склоны гор были сильно изрезаны эрозией, что придавало им необычный вид. Я решил подняться на один из холмов сильно занесённый песком. С рюкзаком на подъём шлось тяжело и медленно. По равнине, со стороны трассы, гуляли пылевые вихри. На самый верх с рюкзаком я решил не лезть, оставил его на песчаной дюне и, взяв фотоаппарат, пошёл на вершину холма. Сделав несколько снимков, я сходил на ещё одну смотровую площадку.

Потом вернулся к рюкзаку и пошёл обратно на трассу. Через пустыню были какие-то грунтовки. В песке я заметил следы скота. Когда я дошёл до моста через пересохшую реку, то мозг мой был уже готов закипеть. Отдохнув немного в тени, я вышел на трассу.

Мне остановил грузовик. Сидящий за рулем уйгур лет пятидесяти, сразу мне не понравился. Пока ехали, он что-то рассказывал мне о русских проститутках в Урумчи и показывал на телефоне фото голых женщин. Да и вообще он был какой-то мутный. Когда мы подъезжали к ещё одному запланированному мной месту посещения, я попросил его остановить машину. Но он отказался, сказав, что рядом газопровод и остановка там запрещена, обещал сделать это через пару километров. Когда обещанное расстояние уже проехали, я напомнил водителю о том, что мне пора выходить. Но он не собирался останавливаться. Я стал уже требовать остановить машину. Но он продолжать игнорировать меня. Я решил посмотреть, что будет дальше, не выпрыгивать же мне на ходу.

Вскоре уйгур сам остановился около какой-то шиномонтажки, где были, видимо, его друзья. Когда он пошёл туда, я вылез из кабины и стал переходить через дорогу. Увидев меня, он повернул обратно и показал, чтобы я вернулся на место. Я сделал вид, что возвращаюсь. А когда он отошёл подальше, я спустился с трассы и по грунтовке, чтобы меня не было заметно, пошёл в другую сторону. Пройдя до первого сквозного прохода под трассой, я нырнул в него и быстрым шагом пошёл в направлении железной дороги. Под ней тоже был сделан проход. Когда я уже прошел через него, то услышал автомобильный сигнал. Это уйгур призывал меня вернуться в машину. Неужели он и вправду думал, что это сработает. Гудел он долго. Из-за этого мудака, я не знал, где нахожусь. Но судя по снимкам со спутника, не так уж и далеко я был от нужного мне места. Я подошёл почти вплотную к горам и пошёл вдоль них по пустыне.

Мне удалось найти то место, куда я хотел попасть.

Там были необычные формы рельефа, которые являлись результатом работы ветра и воды. Я прогулялся по не глубокому, но интересному каньону. Там был только песок и глина и совершенно никакой растительности. Заночевал я среди этого марсианского пейзажа.

Утром я пошёл на трассу. Я думал, что если вчерашний уйгур говорил правду о том, что рядом был какой-то газопровод и останавливаться там нельзя, то уезжать я буду долго.

Вдоль автобана был забор из колючей проволоки. Но между встречными полосами её не было. Поэтому пройдя под одной частью автобана через проход, я вылез на трассу.

Уехал я с семьёй уйгуров. Родители сидели спереди, а их маленький сын на заднем сиденье. С ними я доехал до Кучи. Уйгур сказал, что трасса идёт через город, поэтому я не остался на автобане. Приехали мы в центр. Меня пригласили перекусить. Водитель взял мне жидкое блюдо под названием «нарын» и несколько шампуров кебаба. Всё оказалось очень вкусным. После трапезы я сфотографировал их семейство на память и пошёл искать выезд в нужном направлении.

Никто толком не мог объяснить, куда же всё-таки идти. В Куче китайцев было заметно больше, чем уйгуров. Я спросил у одного молодого парня, как пройти на выезд. Как не странно, но этот китаец знал английский язык. Но на мой вопрос он не знал ответа. Тогда я спросил его про интернет кафе. Он предложил проводить меня до него. Оно находилось совсем рядом. Но там меня ждал облом. Все интернет кафе Синьцзяна открыты только для тех, у кого есть китайский паспорт. Иностранцев за компьютеры не пускают. Когда вышли из интернет-клуба, парень спросил у какого-то пожилого китайца про то, как попасть на выезд. Тот подумал и сказал, что отвезёт меня туда. Я сел к нему в машину, поблагодарил парня, и мы поехали из города. Вывез китаец меня на первую развязку перед Кучой. Про деньги даже не спросил, хотя ему туда совсем не надо было ехать. Вот такой народ эти китайцы. Они очень отличаются от барыг уйгуров.

Я вышел на трассу в нужном направлении. Стоял долго, так как машин было очень мало. Уехал с китайцами студентами на микроавтобусе. Они ехали в Кучу, поэтому я остался на следующей развязке. Дальше уже шла прямая дорога на Урумчи. Машины пропали совсем. Стоял я долго и уже начал нервничать. Вроде основная трасса, а никого нет. Остановились уйгуры перегоны на «тайоте». Я забыл сказать про «пуль ёк», да и они ничего не спросили. Машину они гнали из Хотана в Урумчи. Трасса шла в объезд всех населённых пунктов, поэтому ехали быстро. По пути заехали в придорожный магазинчик, где уйгуры купили себе и мне по банке холодного кофе. Раз угощают, подумал я, значит, про деньги навряд ли спросят. От Кучи вдоль трассы уже нет едален. На редких съездах только парочку магазинчиков и кафе, в которых всё дорого. Чтобы найти дешёвую едальню, надо съезжать с автобана.

В машине был маленький телевизор, и парень уйгур, сидевший за рулём, поставил диск с выступлением их национальных комиков, типа нашего КВН и Аншлага. В номере одного из исполнителей прозвучал фрагмент песни Пугачёвой «Миллион алых роз».

Я сказал, что еду в Kumux, чтобы хоть как-то обозначить место куда мне надо.

Уйгуры решили тоже заехать туда, чтобы поужинать. Едальни от трассы были совсем рядом. Когда я вышел из машины, уйгур, что был за рулём, стал просить деньги за проезд. Я сказал, что надо было предупреждать, о том, что везёте за деньги. Я показал ему двадцать юаней и сказал, что это всё, что есть. Но он хотел триста или пятьсот юаней. Я сказал, что таких денег нет. Мне было интересно, что будет дальше. Его коллегу как-то не особо интересовала сложившаяся ситуация. Просивший деньги уйгур, что-то пробубнил в мой адрес, но руки распускать не стал. Я решил уходить, пока ситуация не обострилась. Пройдя какое-то расстояние, я свернул за постройки и завис на сорок минут среди огородов. Выждал время, чтобы подвёзшие меня уйгуры точно уехали, и вышел обратно на дорогу.

Дальше я уехал на пятиместном грузовичке с двумя уйгурами лет пятидесяти. У них в машине тоже был телевизор, и вечер уйгурской эстрады продолжился. Напарник водителя дал мне лепёшку и бутылку воды. Дальше автобан делился по полосам, и встречка уходила далеко в сторону. Предстояло перевалить через невысокий хребет. Солнце уже садилось, и когда после небольшого перевала ехали вниз, уже стемнело. Я попросил оставить меня практически на выезде из гор, где были занесённые песком горы. Когда я выходил, водитель спросил про деньги. Я удивился, так как предупреждал его, когда садился в машину. Второй уйгур напомнил своему земляку этот момент и тот замолчал.

Я хотел поставить палатку прямо среди невысоких дюн, но там дул сильный ветер. Пришлось искать более защищённое место. В результате поставил палатку прямо под обочиной аварийного спуска. Светила яркая луна и фонарик доставать не пришлось.

Утром я прогулялся по небольшой песчаной пустыне, поднялся на пару невысоких холмов и вернулся на трассу. Здесь первый раз в Уйгурии я увидел чистое голубое небо.

Дюны в горах.

Уехал я с двумя парнями уйгурами, ехавшими в Урумчи. Один даже знал отдельные русские слова и фразы. Ему нравился наш язык. По пути нас остановили полицейские. Они никак не могли понять, как же так, водитель едет в Урумчи, а я в Турфан. Чтобы у них не случилось перегрузки, я сказал, что тоже еду в Урумчи. И нас сразу отпустили. Дальше стал тупить водитель. Я еле объяснил ему, что меня надо оставить на повороте в Турфан. Он чуть не проехал эту развязку, пришлось быть настойчивее.

До Турфана меня забрал китаец на пятиместном минигрузовичке. На задних сиденьях спала женщина. Когда я выходил, водитель дал мне сто юаней. Я не хотел брать, но он настоял. Было как-то неудобно.

В город я не пошёл, а сразу же стал стопить дальше. Уехал на минигрузовичке с парнем китайцем по имени Lou Kang. Английский он не знал, только отдельные слова, но, тем не менее, у нас как-то хорошо получалось общаться. Когда китайцы хотели меня о чём-то спросить, то те, у кого был телефон с интернетом, набирали фразу иероглифами, а потом переводили на английский. Получалось коряво, но смысл понять можно было. Так и Lou Kang держа одной рукой руль, второй набирал какие-то фразы и предложения.

Здесь пыли в воздухе уже не было и солнце жарило на всю катушку. К тому же мы находились ниже уровня моря, в Турфанской впадине. Когда проехали Огненные горы, начались сплошные виноградники, а рядом с ними стояли сушилки. Это глиняные домики с дырявыми стенами. Вдоль дороги продавали уже поспевшие арбузы, дыни и изюм.

Lou Kang остановился около одного такого лотка. Там он купил небольшой арбуз. Продавщица была уйгурка, но внешне больше напоминала русскую. У неё были голубые глаза и светло каштановые волосы. Арбуз мы разрезали прямо там. Уйгурка дала нам нож. Я попробовал турфанский изюм. Он оказался очень сладким и вкусным. Арбуз тоже был хорош. Отдохнув в тени навеса и сфотографировавшись на память, мы поехали дальше.

Я и Lou Kang.

Lou Kang ехал к себе на Родину в Хами, а через неделю собирался в Ланьчжоу, где жил и работал сейчас. По пути нас остановили полицейские и долго мусолили мой паспорт. Но потом всё-таки отпустили. Мне надо было в Shanshan, где была небольшая песчаная пустыня. Lou Kang довёз меня прямо до ворот парка. Оставил свой номер телефона, на случай если будет нужна помощь. Приглашал в гости в Хами.

Сначала я подошёл ко входу в парк, чтобы узнать цену. Она составляла шестьдесят юаней. Это было слишком дорого для меня. Поэтому я решил попробовать пролезть бесплатно. Но перед этим зашёл перекусить лагманом в одну из расположенных рядом едален. Местные уйгуры не понимали меня. Видимо у них был какой-то другой диалект.

После обеда я пошёл искать лазейку. Сначала я завернул в виноградники, которые прилегали вплотную к парку. Их никто не охранял, только мелкие дворняги, которые лаяли, увидев меня. Я прошёл через несколько участков, но парк оказался слишком длинным, а в заборе не было проходов. Перелезть было можно, но только без рюкзака. Подумав, я решил идти через ворота, несмотря на высокую цену. В этом главный минус всего Китая. В этой стране все интересные места и природные объекты платные, и цены в большинстве случаев очень высокие. Я понимаю, что китайцы облагораживают территорию, делая дорожки и прочее. Но в большинстве мест уже многое обветшало, а реставрацией никто не занимается. Взять, к примеру, ту же Исландию. Там тоже почти все природные объекты облагорожены, но ведь всё бесплатно. Нет, не коммунизм в Китае.

Когда я отдал сто юаней, то мне неожиданно дали сдачи семьдесят. Оказалось, что посещение парка стоит тридцать юаней. Меня пустили с рюкзаком, хотя на входе сидел охранник и стояла рамка металлодетектор. Только предупредили о том, что ночевать в дюнах запрещено. Сначала дорожка шла через парк, где росло много деревьев, и протекала небольшая речка. Там были и детские площадки и кафешки. Как я понял, китайцы приходили в основном сюда, а не на дюны. Пустыни им хватало и так.

Пески начинаются как-то сразу. Я решил прогуляться по проложенной среди дюн тропе. Там же катали на квадроциклах. Был почти полдень, то есть самый разгар жары. Кое-как я дошёл до каких-то строений. Они были в полузаброшенном состоянии. Встречавшие меня китайцы офигевали от моего рюкзака. Да, я и сам от него уже офигел, тем более в такое пекло. Я решил подняться на один из самых высоких барханов. Поставил свой груз в тень, чтобы он не привлекал внимание, и полез по песку наверх. Ох, и тяжело же подниматься по склону бархана. Я чувствовал, как от горячего песка начинают нагреваться ботинки. Хорошо, что у меня были треккинговые палки. Забравшись наверх, я поснимал пески и пошёл обратно. Навстречу попался молодой китаец, он увидел меня и решил последовать моему примеру. Но на самый верх бархана он не пошёл. Попросил сфотографироваться с ним на память. Потом мы сфоткали друг друга на свои фотоаппараты и пошли вниз. В песках было какое-то интересное строение, оно было похоже на декорацию к какому-то фантастическому фильму.

На обратном пути я думал, что могу не дойти из-за жары. Мозги стали закипать. Так вполне можно получить тепловой удар. Выйдя из песков, я спустился к реке. Вода в ней была вроде чистая, и без каких либо неприятных запахов. Поэтому я вытряхнул из ботинок песок, сполоснул ноги и поплескался сам. Оставаться допоздна я не стал. Вышел из парка и пошёл в сторону трассы. До неё пришлось идти через весь город.

По пути я зашёл в несколько магазинов. Купил яблок, изюм и молока. Последнее в Китае продаётся как какой-то напиток, в пакетах по двести грамм и с трубочкой. Литровые бутылки я видел только раз и в большом магазине, стоили они десять юаней. У меня кончался чай, и нужно было купить сахар. Объяснить в магазине, что мне нужен чай в пакетиках я так и не смог, пришлось достать один и показать. Но везде была только заварка. Кусковой сахар в магазинах был, и я купил пару пачек.

К последним домам Shanshan я подошёл на закате. Трассу уже было видно. Палатку, который раз, я поставил в углублении, сделанном какой-то техникой. Ночью было жарко, я спал на расстегнутом спальнике.

Утром надо было решить куда идти. Хотя я и находился рядом с трассой, но вдоль неё был забор из колючки. Я не знал, получится ли у меня как-то его обойти, но идти до развязки не было никакого желания. Тем более, в сторону автобана по грунтовке проезжал различный транспорт. Я пошёл по его следам и вышел к мосту. Китайцы так боятся, что кто-то проникнет на автобан, что забор делают впритык даже над мостами. Я прикинул, смогу ли подняться по крутому откосу, а потом проскочить между колючкой. Шансы были, и я полез наверх. Всё оказалось проще, чем я предполагал.

Когда я уже стоял на автобане, услышал какое-то шуршание сзади. Каково же было моё удивление, когда обернувшись, я увидел китаянку, пролезающую через колючку. Преодолев преграду, она стала собирать в мешок мусор вдоль трассы и с забора. С другой стороны дороги шла её коллега. Вообще, китайцы в плане соблюдения чистоты настоящие свиньи. Весь мусор из машин выбрасывается в окно. Поэтому пакеты и прочий летучий пластик можно встретить в самых неожиданных местах. В городах практически нет мусорных баков, всё выкидывается прямо под ноги. Но улицы подметают. Не понимаю, почему нельзя просто не мусорить.

Здесь впервые мне остановился дальнобойщик на фуре. Он был китайцем.

Как в Китае грузят фуры это надо видеть. Там нет тентованных фургонов, есть только платформы. На них укладывают товар в таком количестве, что иногда он выпирает по всем измерениям. Потом накрывают его чем-то вроде клеёнки и утягивают всё это верёвочной сеткой. Получается очень даже ровно и аккуратно. Иногда сверху на товар ставят один или несколько автомобилей (я видел даже трактор) и притягивают его к платформе за колёса верёвками. В общем, иногда попадаются такие интересные конструкции, что просто удивляешься фантазии китайцев. Габариты груза никого не интересуют. Видимо, правительство дало зелёный свет на любые грузоперевозки по стране.

Автовозы тоже очень изобретательны. Обычно на верхней платформе стоят сразу два ряда автомобилей по шесть штук в каждом, а на нижней ещё пять. Также возят и микроавтобусы. Везут обычно по сорок тонн это минимум. Но, несмотря на жаркий климат и непрерывный поток такого тяжёлого транспорта, я не видел промятые колеи на автобанах. Да и другие дороги тоже в порядке. Так что все разговоры о том, что в России фуры проминают дороги это полная лажа. Надо просто соблюдать технологию при строительстве. Если не могут наши, то пусть дорогами займутся китайцы.

Если в Китае много иномарок среди легковых машин, то фуры только китайские.

В общем, залез я в кабину и мы поехали. Водитель практически сразу свернул с автобана на старую бесплатную дорогу. Видимо, он не хотел пересекаться с полицией и платить за проезд по скоростной магистрали. Надо заметить, что и эта старая дорога была отличного качества, только без разделительной полосы. Плюсом было и то, что тут едални и разные мастерские располагались прямо вдоль трассы.

Заехали позавтракать. Здесь я впервые попробовал китайскую кухню. Водитель заказал по порции каждому. Но они были такими большими, что я еле осилил половину. Это была картошка с курицей и ещё чем-то. Сверху лежала обжаренная куриная лапа. Блюдо было к тому же очень острым и жирным. Потом принесли ещё и лапшу. Её вывалили прямо в тарелку с картошкой. Я почувствовал, что ещё чуть-чуть и у меня полезет назад. Поэтому рисковать не стал. Водитель тоже не осилил всё, но съел он больше меня. У хозяина едальни я попросил наполнить мои бутылки водой. Но так как все дальнобойщики имели термосы и обычно заливали в них кипяток, то и в мои пластиковые бутылки залили тоже самое. Они сморщились от высокой температуры. В следующие разы, когда я уже купил новые китайские полторашки, и просил наполнить их в едальнях, то всегда уточнял, что мне нужно холодную, а не горячую воду.

После очень плотного завтрака поехали дальше. Дорога шла по пустынной местности. Иногда попадались невысокие холмы. Вдалеке блуждали пыльные вихри. Уже на подъезде к Хами, водитель заехал на СТО, чтобы подкачать колеса и поменять одну покрышку. У китайцев было специальное оборудование для различных операций, кувалдами они не пользовались. Пока водитель занимался ремонтом своей фуры, я занялся починкой молнии моего рюкзака, которая ни в какую не хотела застёгиваться.

Когда всё было сделано, тронулись в дальнейший путь. Хами объехали по краю. Это настоящий оазис среди абсолютно безжизненной пустыни. Перед въездом был интересный железнодорожный мост на высоких колоннах соединяющий холмы, между которыми проходила автомобильная трасса.

После Хами шла такая же пустыня как и до этого, только мы постепенно стали набирать высоту. И дорога уже шла по холмам.

Заехали поужинать. В этот раз порции были поменьше, и я съел всё полностью. У китайцев вместо лепёшек, есть какой-то хлеб, внешне он выглядит как простой кусок теста. Не знаю, как они его готовят, но на нём нет признаков того, что его пекли или жарили. Китайцам всегда было интересно наблюдать, как я буду есть палочками. Вообще это очень неудобно. Особенно если это лагман или лапша. Чтобы донести еду до рта китайцы очень низко наклоняются над тарелкой, а если сидеть прямо, то навряд ли получится вообще поесть.

Уйгуры переняли эту привычку у китайцев. Может из-за дешевизны палочек, а може, чтобы не возится с ложками.

На развилке в Дуньхуан мы были уже ночью. Китайцы любят украшать свои машины различной иллюминацией. И ночью фуры выглядят как новогодние ёлки. Они увешаны разноцветными и мигающими лампочками.

Когда я выходил, водитель оставил свой номер телефона на всякий случай и поехал дальше в Ланьчжоу. А я спустился под откос и прямо около забора поставил палатку. Так как тут уже была какая-то высота, то ночью было прохладно.

Утром я прошёл через пропускные ворота и встал на развилке в сторону Дуньхуана. Уехал с двумя китайцами строителями на их рабочем джипе. Оставили они меня в центре городка. В Дуньхуане интересная набережная и река, которая запружена в нескольких местах.

Дойдя до моста, я повернул в центр города. Я планировал остановиться в гостинице, но на следующий день. По пути зашел в интернет клуб. Так как это была уже другая провинция (Ганьсу), то все сайты открывались без проблем, и я смог посмотреть свой почтовый ящик. Паспорт тоже никто не спросил, только деньги.

В Дуньхуане очень много гостиниц. В центре я нашёл за 130 юаней. Рядом была прачечная, где за стирку одной вещи брали пять юаней. Сегодня я хотел доехать до песчаных гор, что по дороге в Аксай, а в гостиницу вернуться на следующий день. Поэтому пошёл на выезд из города.

Когда перешёл мост, там тоже оказалось много гостиниц. Нашлась даже за сто юаней. Вдоль улицы были сплошные лавки и едальни. Шёл я долго, но они всё не заканчивались. Мне это надоело, и я стал стопить, прямо там, несмотря на мотопеды и таксистов. Остановился минигрузовичок. Парень китаец вёз минеральную воду в магазин на окраине Дуньхуана и предложил подвезти туда. Я долго не думал.

Но и там, где я остался, город ещё не кончился. Я решил постоять в надежде, что смогу оттуда уехать. Но ничего не получалось. Китайцы останавливались, но просто ради интереса. Меня это достало, и я пошёл пешком, надеясь найти место получше. Так я дошёл до последнего перекрёстка, где выходила объездная Дуньхуана. Оттуда я уехал с казахом из Аксая. Он бывал в Казахстане и поэтому знал некоторые русские слова. У нас даже получалось общаться. Мужик попался весёлый и разговорчивый. От него я узнал, что Аксай это казахский городок.

Остался я там, где дорога шла между огромных песчаных гор. Китайцы строят рядом железнодорожную ветку из Дуньхуана на Голмуд.

Я решил подняться на вершину барханов и там заночевать. Погода была пасмурная, по небу ползли серые тучи и временами капал дождь.

Песчаные горы.	Песчаные горы.	Дюны.

Песчанное море.

Лезть по крутому песчаному склону было не просто, помогла грунтовка сделанная строителями. Похоже, что они по ней ездили за песком. Когда я поднялся наверх, то передо мной раскинулось песчаное море. Плавные изгибы его волн впечатляли. Я походил среди невысоких барханов и поснимал их. Наверху дул сильный ветер и куда поставить палатку я не мог придумать. Нашёл небольшую площадку под дюной и расположился там. Это я сделал зря. Ветер сдувал песок с песчаного гребня прямо на тент палатки. Я думал, что утром придётся её откапывать. Но ночью прошёл сильный ливень, который хорошо промочил всю пустыню.

Утро было пасмурным. Я решил ехать в Дуньхуан и заселиться там, в гостиницу на сутки. Спускался вниз прямо по крутому и длинному песчаному склону. Внизу меня встретил китаец строитель. Узнав, что я ночевал наверху среди песков, он одобрительно показал большой палец.

До Дуньхуана я уехал быстро с китайцем на минигрузовичке. Довёз он меня до центра. Я решил начать с гостиницы, где комната стоила сто юаней. Называлась она «Loulan Hotel» (楼兰宾馆)

Китаянка на стойке знала только свой язык. Поэтому объясняться пришлось долго. В результате она провела меня посмотреть номер. Был он двухместным и не таким большим как в Кашгаре. А вот вода текла более горячая, так как номер располагался на втором этаже. Замок на двери был какой-то ненадёжный. Чтобы его открыть, надо было вставить в него карточку. Я так понял, что никакой электроники в нём не было, а карточки у всех одинаковые.

Когда спустились вниз, китаянка сказала, что ей нужен мой паспорт, чтобы она, то ли отвезла лично, то ли через интернет отправила мои данные в полицию. Но те ещё не открылись. Я не хотел отдавать паспорт непонятно кому, тем более надолго. Поэтому сказал, что подожду, пока откроется полицейский участок. Когда пришла ещё одна работница, то первая взяла мой паспорт и поехала с ним в полицию. Но быстро вернулась. Теперь они уже вдвоём соображали, как быть. Позвонили кому-то. Там им подкинули хорошую мысль о том, что документы можно отсканировать, что они и сделали. Когда мне вернули паспорт, я отдал за номер сто юаней и мне выдали карточку-ключ. Когда разговор зашёл про залог, я стал специально тупить, в результате китаянки решили его не брать.

Оставив рюкзак в номере, я пошёл в центр Дуньхуана, чтобы отдать вещи в стирку. На обратном пути зашёл в супермаркет местного значения. Там наконец-то я увидел литровые бутылки молока. Купил какой-то китайской выпечки в цветной упаковке и пару пачек сосисок. Хлеб был только в виде сладких булочек. Вернувшись в номер, я простирнул некоторые вещи по мелочи и сполоснул от песка и пыли под душем палатку и тент.

Вечером, когда пошёл за вещами в прачечную, на улице лило как из ведра. Дождь шёл всю ночь. С наступлением темноты, через вентиляцию в туалете, в мой номер начала просачиваться вонь от пьянки из соседнего номера.

Когда я уже лёг спать раздался звонок телефона. Звонили со стойки. Я спустился вниз. Как я понял, они меня выгоняли, так как время моё вышло. Утром с меня брала деньги другая китаянка, а эта пришла позже. Я долго им объяснял, что заплатил сто юаней за сутки, а не до вечера. Но они продолжали настаивать на своём. Меня это начинало бесить. И тут я сообразил, что мне же дали чек. Я сходил за ним и ткнул их носом в него. Все вопросы сразу же отпали. Но осадок остался очень неприятный, к тому же, ещё и эта вонь из соседнего номера.

Утром я спустился вниз, отдал китаянке карточку-ключ и вышел на улицу. Уборщица что-то прокричала мне вслед, но так как залог я им не оставлял, то проигнорировал эти окрики.

До выезда из города я шёл пешком. Идти далеко. Периодически я пробовал стопить, но никто не остановил. Так я дошёл до последней развилки, где примыкала окружная Дуньхуана.

Уехал я с пожилым китайцем. Он, похоже, был с похмелья, так как в салоне висел стойкий запах перегара. В дополнение к этому он ещё много курил. Дымят китайцы помногу и почти все. Очень редко мне попадались некурящие водители. Женщин и девушек с сигаретами я не встречал.

Дорога до Guazhou в процессе строительства и много объездов по обочинам. Водитель ехал в этот город, меня же он оставил на автобане в сторону Ланьчжоу.

Дальше я уехал на фуре с цистерной. Водителем был китаец, и, похоже, тоже вчера выпивал. Его клонило в сон, даже не помогал сушеный горох и семечки. Но до Jiayuguan всё-таки дотянули. Китаец хотел меня отвезти в город на вокзал, но я вовремя сообразил и попросил оставить меня на автобане.

Вдоль трассы стали часто встречаться необычные мечети китайцев мусульман (хуэй). Их главное отличие в пузатом зелёном куполе. Сами мечети небольшие, чистого белого цвета с четырьмя минаретами по углам. От всех остальных китайцев хуэй отличаются только тем, что исповедуют ислам. Из внешних отличий белая вязаная шапочка. Их язык от китайского отличается совсем немного, а иероглифы такие же.

Дальше я уехал с парнем из провинции Цинхай на какой-то скоростной тачке. Он поделился со мной своими съестными припасами. Это был первый человек, который не выбрасывал мусор в окно, а сложил его в специальную коробочку в машине, а потом на стоянке вытряхнул её в мусорный бак. Он возвращался с вахты из Korla. С ним я доехал до первой развязки перед Zhangye.

Я зашёл перекусить в едальню к хуэй. Но там уже всё съели, остался только хлеб. Я купил одну штуку. Такого хлеба я ещё не пробовал. Больше он напоминал булку. Тесто было свёрнуто по спирали и имело какой-то жёлтый цвет из-за добавленных в него специй.

Я прошёлся дальше вдоль дороги и нашёл ещё открытую едальню. Я стал показывать женщине иероглифы, что хочу поесть либо рис, либо суп, либо лапшу. Она же поняла, что мне нужно всё сразу. Естественно такого клиента нельзя отпускать. Она позвала повара, который был её мужем и они стали готовить. Когда мне принесли одно блюдо, а китаец продолжал ещё возиться на кухне, я стал догадываться, что меня неправильно поняли. А когда принесли ещё тарелку лапши, то до меня дошло. Я сказал, что уже достаточно. Хотя всё съесть не получилось, деньги я отдал за обе тарелки.

Пока не стемнело, я хотел попробовать добраться к «цветным горам». Остановил мне китаец из местных. Он сначала не понял, куда мне надо, но когда я назвал Baiyin, до него дошло про какие цветные горы я говорю. Китаец был какой-то суетной и весёлый. Хотел угостить ужином, но в меня бы уже точно ничего не влезло. Повезло, что едальни уже почти все закрылись. Довёз он меня до дороги, которая вела прямо к воротам парка.

Сразу видно, что там есть какая-то туристическая достопримечательность. Вдоль всей улицы тянулись кафешки и небольшие гостиницы.

Когда я подошёл к воротам, никого там не было. Я увидел, что в будке охранник ел лапшу, уткнувшись носом в тарелку. Ему было явно не до меня. Поэтому я решил рискнуть и просочиться нелегально. Я пролез через крутилку и пошёл быстрым шагом дальше. Но охранник каким-то боковым зрением всё-таки меня заметил и выбежал из будки. Я сказал, что просто ищу людей, чтобы спросить про цену и расписание. Он провёл меня дальше, где жил персонал или была небольшая гостиница. Там он позвал китаянку знающую английский язык, и я от неё узнал, что за посещение парка надо заплатить шестьдесят юаней.

Это было слишком дорого, и я повернул назад. Выйдя за ворота парка, я решил, что пройду бесплатно. Но было уже поздно, и я пошёл искать, где бы разбить лагерь. Пройдя вдоль забора парка метром пятьдесят, я увидел чей-то глиняный дом, а рядом с ним проходила грунтовка. Я пошёл по ней. Кому-то очень была нужна возможность проезда там, и этот кто-то сломал забор парка и сделал там дорогу. Я не верил, что всё так просто. Но дальше не было никаких оград. Навстречу попался фотограф китаец, либо отбившийся от группы, либо такой же нелегал как и я. Заночевал я прямо в парке у подножья одной из глиняных гор.

Утром я встал рано и пошёл к стоянке автобусов возивших туристов по парку. Оттуда начинались все маршруты. Вправо уходила дорога на верхние смотровые площадки. Туда надо идти вечером, утром все цветные склоны в тени. Прямо шла старая и заброшенная грунтовка, по которой пошёл я. А влево уходила красная брусчатка, ведущая к самым интересным полосатым горам. По ней лучше ехать утром, так как там цветные склоны обращены на восток.

Не успел я отойти от развилки, как уже появились автобусы и туристы. Когда я прошёл немного вглубь, по старой заброшенной дороге, то понял, что утром там делать нечего. Все полосатые склоны были в тени, освещались они только во второй половине дня. Поэтому я решил подождать хотя бы до полудня. Я сошёл с дороги и поднялся на одну из глиняных гор. Меня заметили китайские туристы, стоящие на смотровой площадке и стали махать мне руками. Я сделал тоже самое. Мне не хотелось привлекать к себе слишком много внимания, и я спустился немного вниз.

Моего терпения хватило часа на два ожидания. Я решил продолжить экскурсию, надеясь, что может дальше будут обращённые к солнцу склоны. Эта дорога оказалась не такой уж и заброшенной, как показалось сначала. Я заметил свежие следы от какой-то мототехники, а впереди паслись верблюды. По этой дороге я вышел к заброшенному ресторану. Рядом с ним проходила красная брусчатка, по которой проезжали автобусы с туристами. Я решил дальше идти по ней. Здесь цветные холмы были хорошо освещены солнцем. Но с дороги многого было не видно. Я отходил в сторону и поднимался на некоторые холмы. Мне встретились четверо китайских туристов, две девушки и два парня. Они попросили сфотографировать их всех вместе. Одна девушка знала английский и несколько русских слов. Я попросил сфотографировать и меня.

Они предложили дальше идти вместе, но я отказался, сославшись на то, что из-за рюкзака иду медленно. Они действительно шли быстрее и с дороги практически не сходили. Я поднялся ещё на несколько холмов. Становилось очень жарко. Дальше я пошёл по брусчатке. С неё вообще ничего интересного не видно, только заросшие небольшими кустами серые склоны. Петляет эта дорога очень сильно. Привела она меня к ещё одной смотровой площадке. Я поднялся наверх, но ничего интересного не увидел. Зато прикинул, как, не возвращаясь обратно, можно выйти в деревню.

Хотя брусчатка шла ещё дальше, я по ней дошёл до первого сухого русла и по нему пошёл вниз. Впереди я увидел забор из колючки, но он был невысокий и кто-то сделал в нём проход. Дальше я также шёл по руслу, но оно стало сильно петлять, и я срезал через холмы пару поворотов. Вышел я к сухому бетонному арыку. Там растёт много диких ирисов, которые тогда цвели. Дальше начиналась деревня и я пошёл через огороды. Местные крестьяне удивлялись моему появлению. Я вышел на дорогу, по которой приехал прошлым вечером. Там и стал стопить.

Забрали меня три китайца ехавшие в Zhangye. Я им сказал, что еду в Ланьчжоу. Когда подъезжали к развязке на автобане, я попросил меня высадить, но они не стали этого делать. Это был как раз тот случай, когда водитель думал, что знает лучше меня, куда мне нужно. Я пытался им объяснить, что в город мне не надо. Когда они увидели, что я реально суечусь и нервничаю, то вызвонили какого-то знакомого русского и дали мне трубку. Я объяснил ему, что мне надо, а он перевёл это на китайский. Меня оставили прямо в центре города и показали направление. Я понял, что выбираться буду долго. Но даже не предполагал насколько. Потом я ещё часто вспоминал «добрым словом» этих китайцев.

Когда я прошёл в указанном направление пару кварталов, то решил для верности узнать правильно ли я иду. Оказалось, что Ланьчжоу совсем в другой стороне. Но назад идти очень не хотелось, так как за день я уже находился прилично. Я решил постопить. Остановил таксиста, он тоже сказал, что это не то направление. Потом остановился парень с тёткой на джипе. Когда я сказал, куда еду, он удивился. Меня они не взяли, так как было не по пути. Я понял, что придётся идти назад. И когда, вспоминая подвёзших меня китайцев, я надевал рюкзак, парень с тёткой вернулись и предложили подвезти меня бесплатно. Куда, они не уточнили. Мне было всё равно, главное чтобы в нужном направлении. Привёзли они меня туда, откуда отъезжал рейсовый транспорт на Ланьчжоу.

Я пошёл по улице в том направлении, куда мне показали таксисты и водитель автобуса. Пробовал стопить, но в городе это пустое занятие, тормозятся только такси. Шёл я долго, но края видно не было. Стал спрашивать у людей правильно ли иду. Все отвечали по-разному. У меня был снимок Zhangye со спутника, на котором были видны улицы. Чтобы понять направление движения я достал компас. По нему я шёл правильно. А когда один пожилой китаец объяснил на пальцах как идти дальше, то я сразу сориентировался по снимку, где я нахожусь. Но оптимизма это не прибавило, так как до автобана ещё было очень далеко. В этот день я прошёл уже достаточно, и, выйдя к последним домам города, где уже начинались огороды, я решил там заночевать. Поставил палатку в посадках молодых тополей.

Утром я пошёл на автобан, но через пропускные ворота меня не пустили. Я решил постопить прямо перед ними, но результата это не принесло. Надо было как-то попасть на автобан. Так как он проходил по мосту над второстепенной дорогой, то я решил попробовать найти проход именно там. Как я и предполагал, забор имел изъяны, через которые я и проник на скоростную трассу.

Когда я уже стопил проезжающие машины, остановились полицейские. Они сказали, что находиться здесь нельзя. Я ответил, что не знал и сделал вид, что ухожу. Полицейским этого было достаточно, и они поехали по своим делам. Не понятно, почему до этого меня ни разу не прогоняли с автобанов. Хотя полицейские машины я видел часто.

Уехал я с китайцами до городка Shandan. Меня они оставили на первой развязке.

С неё я вышел на трассу 317. Прошёл через пропускные ворота и стал ждать попутку. Машин было очень мало. Уехал я с китайцами на старом джипе. Ехали они в Alxa Yougi. Перед городком была окружная, но китайцы завезли меня в центр. Я не возражал, так как хотел немного перекусить в какой-нибудь едальне. Пока ехали, я пытался объяснить, куда мне нужно. Китайцы поняли и когда приехали в город, меня передали встреченной на улице китаянке, чтобы она проводила меня. Но до неё никак не могло дойти, что я еду автостопом и мне нужна окружная дорога. Вместо этого она привела меня в какую-то туристическую контору, но там ничем не могли помочь. Потом мы зашли ещё в пару каких-то офисов. Из вежливости я не стал сразу отказываться от помощи китаянки, но теперь уже она сама поняла, что я представляю тяжёлый случай. И показав, как пройти на окружную, поехала по своим делам.

Плакаты, рекламирующие пустыню Badanjilin, куда я хотел добраться, встречались на каждом шагу.

Я зашёл в одну из едален и заказал суп. Каким он будет, я не знал. Принесли «тазик» литра на два, в нём был кипяток, в котором плавали помидоры, взбитые яйца, какая-то зелень и тонко порезанное мясо. Ел я не палочками, а половником, который был в супнице.

Перекусив, я пошёл на окружную. Город маленький, и я быстро вышел к последнему кольцу. Так как тут уже была провинция «Внутренняя Монголия», то стали встречаться надписи на монгольском языке. Они выглядели ещё более странными, чем китайские иероглифы.

Уехал я с китайцем, который взял меня без денег, но потом всю дорогу сомневался в том, что их у меня действительно нет. В результате, когда уже подъезжали к конечному пункту он пригласил в гости в свою деревню. Говорил, что лучше переночевать у него, а утром, пока ещё прохладно ехать в пустыню. Но я решил идти прямо сейчас, несмотря на жару. Было видно, что китаец переживал за моё самочувствие. Он не верил, что с таким рюкзаком можно идти по жаре в пустыню. На всякий случай он оставил номер своёго телефона.

Там, где был поворот на Badanjilin, стояла стела похожая на градусник. Но присмотревшись, я понял, что это отметка высоты над уровнем моря.

От этой стелы до ворот парка было ещё семь километров по асфальту. Я попробовал идти пешком, но было слишком жарко. Я решил подождать попутку. Как ни странно, но машина появилась довольно быстро. В ней ехали трое: два парня и девушка, все китайцы. С ними я доехал до главного офиса парка стилизованного под огромную юрту. Китайцы попросили сфотографироваться с ними на память. Потом я вошёл в «юрту», а они поехали к другим строениям. Внутри я никого не обнаружил. Выйдя из здания, я направился туда, где кончался асфальт, и дорога уходила в пески. Там обитали работники парка. По английски не понимал никто. Не понятно, почему плакаты с ценами были только на китайском языке, хотя текст, описывающий всю прелесть пустыни, был продублирован и на английском.

В парке Badanjilin Shamo.

Китайцы долго пытались объяснить мне, сколько стоит прогулка на джипе к озерам среди песков Badanjilin Shamo. Но я не мог поверить, что эти цифры и есть цена. Если брать джип одному, то стоил он три тысячи юаней, а если компанией, то тысячу. Это был перебор. Тогда я стал им объяснять, что хочу пройти хотя бы несколько километров вглубь пустыни и вернуться обратно. Но меня не пускали.

В общем, пришлось отказаться от этой затеи. Ехал я в эту глушь зря. Подъехавшие после меня несколько джипов также разворачивались, узнав цену. Присмотревшись внимательно к постройкам, я заметил, что они сильно обветшали, и всё вокруг выглядело как-то запущенно. Может, был ещё не сезон, а может, уж слишком высокие цены отпугивали всех желающих.

Я сел на скамейку в тени «большой юрты» и стал думать, как быть. Просто так отступать не хотелось. Решил подождать, пока солнце немного опустится и попробовать обойти контору парка. Когда стало чуть прохладнее, я вышел из главных ворот и пошёл вдоль забора. Постепенно я стал забирать в пески. Выбрал высокий бархан и пошёл на него. Пересёк какую-то грунтовку. Мой яркий коврик, пристёгнутый к рюкзаку, должно было быть видно издалека, тем более на жёлтом фоне песка. Но в мою сторону никто не шёл и не ехал. Шлось тяжело. Я поднялся на пару барханов, посмотрел вдаль на бескрайние пески Badanjilin Shamo. Где-то там были озёра. На их берегах даже жили люди. Но идти туда через пески, не зная точного направления, было глупо. Хотя, рядом торчали столбы электропередачи. Скорее всего, они вели к людям живущим в пустыне. Но была другая проблема. Даже если я дойду туда, то не было никакой гарантии, что меня не сдадут конторе парка. В общем, взвесив все варианты, я решил идти обратно на дорогу. В пустыне побывал, значит приезжал не совсем бестолково.

Барханы Badanjilin Shamo.

До «градусника» на трассе я дошёл пешком. Хорошо, что небо затянуло то ли пылью, то ли дождевыми облаками и поэтому не было сильной жары. Был уже вечер, и я поставил палатку прямо около трассы, под откосом, так как найти защищённое от ветра место в почти ровной степи практически невозможно.

Я ещё накануне заметил, что трасса, по которой я приехал в Badanjilin Shamo, была очень оживлённой. По ней проезжало много фур. И поэтому утром я надеялся быстро уехать.

Когда стал стопить, остановилось несколько машин с китайцами, но моя табличка о том, что нет денег, на фоне поворота к очень дорогой достопримечательности, всех как-то смущала. Поэтому стоял я долго. В Китае есть такая особенность водителей. Очень часто проехавшие мимо машины останавливались дальше. Если это был автобан, то назад они не сдавали, а просто сигналили. Бывает такое и в других странах, но очень редко, а в Китае это нормальное явление. Поэтому я всегда посматривал вслед проехавшей машине.

Мимо меня пролетел очередной джип. Я заметил, что он притормаживает дальше. Но уже достаточно далеко. Я сделал вид, что не вижу этого. Они развернулись и вернулись по встречке. В салоне была семейная пара с маленьким ребёнком и старик. Меня они довезли до кольца перед Alxa Yougi.

Раз уж я был около города, то решил пройти через него. У меня кончался газовый баллон, и надо было попробовать найти новый. Пока шёл, спрашивал у китайцев. Я ещё в Пензе распечатал картинку с изображением нескольких газовых баллонов, там же были иероглифы их обозначающие. Так китайцы понимали меня намного лучше и быстрее. Я обошёл полгорода, прежде чем один китаец привёл меня в магазин спортивной одежды, где продавалась горелка, а к ней был привинчен баллон на 250 грамм. Стоил он, по словам продавщицы, тридцать юаней. Я сомневался в том, что его не пользовали. Да и дороговато это было для такого маленького баллона. Я прошёлся ещё по похожим магазинам, но нигде ничего не нашёл, даже в специальных туристических отделах. Вернулся обратно и забрал тот, что удалось найти.

Дальше я уже шёл прямиком на выезд. В этом направлении транспорта практически не было. И когда я уже прошёл последние дома, и впереди показалась развилка, рядом со мной остановилась машина. В ней ехали два парня китайца. Они спросили, куда мне, и согласились подвезти до Shandan. Как я понял, они тоже путешествовали по Внутренней Монголии, и здесь ехали первый раз.

Остался я на развязке автобана. Вышел на трассу в сторону Zhangye. Мне остановили двое уйгуров на пятиместном минигрузовичке. Сначала они проехали мимо довольно далеко. Но потом остановились, один из них вышел и стал мне кричать, чтобы я подошёл к ним. Так как стоял я уже долго, то отказываться не стал. Я не понял, как они хотели меня забрать, так как кузов был уже полон, да и задние сиденья были завалены коробками и прочим барахлом. Я сразу предупредил, что «пуль ёк», но это обстоятельство уйгуров не смутило. Они стали доставать коробки из салона и перекладывать их в кузов. Причём просто так, даже не фиксируя их как-то. В коробках были арбузы, если бы они упали, то тут уже ничего бы не помогло. Я залез на заднее сиденье, а рюкзак положил на колени. Кое-как захлопнули дверь и поехали. Обнадёживало то, что ехать недалеко. Я попросил остановиться на развязке в сторону Синина. Но так как уйгуры были из Korla, то местность они не знали. Остановились около первой попавшейся развязки. Я вышел из машины, но мне показалось, что это совсем не то место, откуда я уезжал день назад. Я попросил проехать до следующей развязке. Но и там я не стал оставаться, хотя начал догадываться, что первая остановка была в правильном месте. Поехали дальше, но больше развязок не встречалось, а Zhangye остался уже где-то далеко. Уйгуры тоже начали переживать. И когда показались плакаты с «Цветными горами», я окончательно убедился в том, что проехал всё что только можно. Я попросил остановиться в любом месте. Оставив меня, уйгуры стали возвращать коробки из кузова на прежнее место. Не ожидал я от них такой бескорыстной помощи.

Я перешёл разделительный отбойник и стал стопить в обратную сторону. Место было очень неудобным. Zhangye никак не хотел меня отпускать.

Уехал я с парнем китайцем на джипе. Он довёз меня до правильной развязке, а на прощание дал небольшой атлас Китая, чтобы я больше на путал дороги. Там были только иероглифы, поэтому я мог смотреть только картинки. А вообще, желательно иметь карту, где населённые пункты обозначены иероглифами. Китайцы ни в какую не хотели понимать моё произношение. Даже названия посёлков они понимали с большим трудом. Латинские буквы, которые были придуманы самими китайцами, для транскрипции их иероглифов читать никто не умел.

Остался я там, откуда уезжал в Badanjilin Shamo. Рядом были едальни, и я зашёл в одну к хуэй. Здесь я попросил рис и мне действительно принесли его, а не что-то другое. В едальнях у китайских мусульман есть хлеб.

Поужинав, я пошёл на трассу номер 227. Уехал с двумя китайцами до Minle. Пока ехали, начался дождь, а потом и снег. Водитель знаками показывал, что приглашает меня. Только я не до конца понимал куда. Он вызвонил какую-то подругу, и та на английском языке сказала мне, что её друг (т.е. водитель), приглашает меня попить водки и попеть песни. Я ответил, что не пью крепкие напитки. Да и не знал я, как себя будут вести пьяные китайцы.

Раз я отказался пить водку и петь песни, водитель решил хотя бы накормить меня. Уже на выезде из Minle, мы заехали в едалню при какой-то дешёвой гостинице. Там взяли по порции лапши, а потом втроём выпили по бутылке пива за дружбу народов. Я сфотографировался и с водителем и с его напарникам. Они не хотели меня отпускать, так как на улице мела метель. Они повели меня в гостиницу, сказали, что сами заплатят за номер. Комнаты там были на несколько человек. В основном там останавливались дальнобойщики. Снегопад, конечно, пугал. Но наглеть тоже не хотелось. Поэтому я кое-как объяснил, что русским туристам снег не помеха и попрощался с гостеприимными китайцами.

Одет я был легко и, прежде чем идти дальше, переоделся. Находился я уже практически у последних домов посёлка. Дальше начинались огороды. От снега и дождя глина раскисла, и куда поставить платку я даже не предполагал. Поэтому шёл по трассе дальше. Пробовал стопить, но был уже вечер, и шансов практически не было.

Деревья только-только начали распускаться. Но молодая трава уже взошла. И на одной такой полянке, под тополями метрах в ста от трассы, я и заночевал. Снег сыпал всю ночь. И, когда я вылез по нужде, уже за полночь, то мою палатку полностью замело. Пришлось стряхивать снег с тента, чтобы он не провисал под его весом. В палатке было холодно и сыро. Кое-как я дотерпел до утра.

Снег перестал, но дул холодный ветер и было очень промозгло. Замело всё сильно, больше походило на позднюю осень, а не на весну. Хорошо, что на дороге не было грязи и снега.

Уехал я с двумя китайцами на легковой машине. Они всю дорогу о чём-то спорили между собой, иногда обращая на меня внимания и задавая какие-то вопросы.

Трасса шла через три перевала. И уже когда въехали в ущелье и начался подъём, стали попадаться стоящие на дороге фуры. Чем выше, тем их становилось больше. Было видно, что такой погоды в это время года никто не ожидал. Цепи имелись только у самых запасливых. Хотя снег на дороге и подтаял, но в некоторых местах был лёд, и поэтому фуры сносило с трассы. Мы же, пока ехали не буксуя. За перевалом снег с асфальта почти весь стаял и дело пошло быстрее. Водитель прибавил скорость, но для такой погоды это было лишнее. На особо крутых виражах мне становилось страшно.

В первом большом посёлке за перевалом остановились в мусульманской едальне. Водитель угостил лапшой. Когда стали отъезжать, то ко мне на заднее сиденье подсел парень неопределённой национальности. Я так понял, он был знакомым везших меня китайцев. В этих местах уже стала появляться буддистская символика, а вдоль дороги встречались их священные места. Здесь можно было встретить монголов и тибетцев. Подсевший парень принадлежал какой-то из этих двух национальностей. Общался он на китайском.

Дальше вдоль дороги стали попадаться палатки с торчащими из них дымовыми трубами. Иногда тент был из прозрачного материала, и было видно, что происходит внутри. Не знаю, насколько тепло в таких жилищах, когда вокруг лежал снег. Хотя, может это были палатки для туристов, приехавших туда подышать свежим воздухом.

Ехали по холмам вдоль высокогорных пастбищ занесённых снегом. Потом дорога пошла вверх по затяжным подъёмам. И уже под перевалом образовалась длинная пробка. Фуры не могли разъехаться из-за скользкой дороги. На обочинах лежали глубокие сугробы. Если кто-то в них съезжал, то потом приходилось его выталкивать. В месте затыка уже были подъехавшие полицейские. Я в первый раз увидел, как стражи порядка помогают водителям расчищать снег с трассы и выталкивают застрявшие машины. В России, наши пузатые гаишники, пригодны только для выписывания штрафов и сбора денег с населения. Постепенно машины стали разъезжаться. И полицейские стали поочерёдно пропускать транспорт в разных направлениях. Фуры застряли там надолго. За перевалом тоже всё было в снегу. Но там уже раскинулась широкая долина, которую мы объезжали по краю. После неё начался серьёзный подъем на ещё один перевал. Здесь серпантин уже был со шпильками. Сверху открывался очень красивый вид на нижнюю долину и горный хребет позади неё.

Под перевалом был тоннель.

За ним наконец-то наступила весна. Чем ниже спускались, тем меньше оставалось снега. Весна там только началась, на деревьях ещё не распустились листья.

Вёзшие меня китайцы были какими-то мутными и стали намекать, что мне пора выходить. Хотя и ехали они в Синин, меня они туда везти не хотели. Зашёл разговор и про деньги. Меня эта ситуация как-то стала напрягать и я сказал, что выйду в посёлке Baoku. Других на моей карте не было.

Меня оставили на выезде из этой деревни. Народ там был какой-то мрачноватый. Я стоял напротив заправки. Ко мне подошла девушка и спросила на английском, куда мне надо ехать. Я сказал, что в Синин, но еду без денег. К нам подъехал какой-то китаец, и они с девушкой о чём-то поговорили. Она сказала мне, что этот водитель может отвезти бесплатно. Я согласился.

Когда доехали до Datong, и водитель свернул на дорогу в город, а не на автобан, ведущий в Синин, я почувствовал неладное. Предчувствие меня не обмануло. Водитель привёз меня на автовокзал.

Datong очень длинный городок, а как и где выйти на автобан, я не знал и поэтому пошёл по главной улице. По пути заглянул в мусульманскую пекарню и купил четыре небольших лепёшки. Потом набрал воды в какой-то лавке. Пробовал стопить, но посреди города это занятие вообще бесперспективное. Тормозились только таксисты и автобусы. Когда меня это уже окончательно достало, я пошёл пешком прямо по дороге. И случилось чудо, около меня остановилась машина. За рулём был китаец, а в салоне ещё две девушки знающие английский язык. Они сказали, что едут в Синин и могут подвезти. Оказалось, что они видели меня вчера около Zhangye. Пока ехали, пообщались. Эти китаянки тоже любили путешествовать. Одна уже была в нескольких странах Европы. Так как я очень давно, нормально не говорил ни с кем, то тут меня прямо прорвало. Остался я на развязке при въезде в город. Мне нужно было направление на Gonghe.

Определившись с дорогой, я решил заночевать прямо около неё. Там были посажены деревья, и росла трава. Я поставил палатку среди кустов цветущего миндаля. Стволы китайцы обмотали толстой пеньковой верёвкой. Наверное, чтобы защитить их от морозов. Все склоны соседних сопок были засажены деревьями.

Я думал, что ночь будет тёплая, раз тут уже распустились цветы. Но под утро был мороз. На тенте образовался лёд.

Место для стопа оказалось очень неудобным. Я стоял прямо на мосту и на повороте. Но уехал на удивление быстро с парнем китайцем. Он знал английский, и мы пока ехали, пообщались. Он дал мне свой сотовый, подключённый к интернету, чтобы я смог проверить почту и отправить письма. Работал парень вахтой по будням, а на выходные приезжал в Синин. Отпуск у него был всего пять дней в году.

Встречные полосы автобана были сильно разнесены. Параллельно шла железная дорога в Тибет.

Довёз меня китаец до городка Xihaizhen. Сфотографировал нас на свой телефон и поехал на работу.

Я решил доехать до озера Цинхай. Но до поворота в его сторону пришлось чуть-чуть прогуляться. Эта развилка была на другом конце городка.

Там располагалась туристическая велосипедная база. Китайцы берут на этой базе в прокат велосипеды и за несколько дней объезжают озеро. Этот маршрут очень популярен.

Я же уехал на самосвале с парнем и девушкой. Они направлялись как раз в сторону озера, где была небольшая пустыня с песчаными дюнами, прямо на берегу. По пути есть маленький перевал. Трасса проходит под железнодорожным мостом. В этом месте поезда вынырнув из одного тоннеля, ныряют в другой. После перевала есть развилка, камазист поехал влево. Песчаные барханы на фоне заснеженного хребта впечатляли. Я остался где-то посередине пустыни. Там были смотровые площадки и стоянки, где катали на квадроциклах.

Я поднялся на пару холмов, где были привязаны буддийские флажки. Озера оттуда видно не было, поэтому я прошёлся дальше по трассе в обратную сторону. Так я дошёл до границы песков и степи. Хотя и светило солнце, ветер был холодным, и жарко не было. Встретил совершающего кору тибетца или тибетку. Оно двигалось вдоль дороги, а двухколёсная деревянная тележка ждала чуть дальше.

Обратно в Xihaizhen я поехал также стопом.

Сначала забрал китаец камазист, который ехал в Haiyan. Я чуть не проглядел нужную развилку.

На ней я завис где-то на час, а может больше. Уехал с тибетцами, машина была забита людьми. Китайский язык они понимали. А я уже стал придумывать, как же им объяснять свою сущность автостопщика, ведь табличек на тибетском языке у меня не было.

Остался я на развилке в сторону Gangca. Тибетцы были сродни уйгурам в вопросе оплаты проезда. Почти все хотели денег. Как я понял, лучше всего в Китае ездить автостопом в провинциях, где живут китайские китайцы, а не какие-нибудь народности.

До Gangca я уехал с китайцем на легковой машине. Дорога шла по высокогорным пастбищам. Они там просто огромные. Хотя трава ещё не появилась, скот уже там пасли. В Gangca водитель завёз меня в одну из едален и на прощание угостил каким-то китайским блюдом с лапшой.

Городок оказался большим, хорошо, что я был уже практически на выезде из него. Пройдя немного вперёд, я встал за мостом через небольшую реку. Здесь тоже были мотопеды. Только люди одевались теплее и были похожи на человека невидимку, лицо заматывали платком, а на глаза одевали тёмные очки. Почему-то в Китае шлемами почти никто не пользуется.

Здесь преобладали тибетцы. Их легко узнать по длинному пальто со специфическим запАхом и они любят шляпы с полями. Женщины тоже одеваются в национальную одежду. Внешне они тоже отличаются от китайцев. У многих в машинах висят фотографии Далай Ламы. А я думал, что он запрещён в Китае.

Ещё там есть монголы, но они больше похожи на тибетцев, чем на китайцев.

Названия городов стали дублироваться на тибетском языке. Иногда добавлялась латиница.

Уехал я с тибетской семьёй до посёлка Qonj. Пока шёл через него, обратил внимание на то, что на улицах много пьяных тибетцев. Видимо, бухают они как и все буддисты помногу. Всё-таки в этом плане Ислам самая строгая религия.

Был уже вечер, и я особо не надеялся уехать дальше. Остановился парень тибетец. Но мою табличку он не понял до конца. Когда уже проехали метров пятьсот, он сообразил, что платить я не буду. Поэтому остановил машину, и, высадив меня, повернул обратно в посёлок.

Уехал я, как и следовало ожидать, с китайской парой. В одном месте дорога проходила рядом с берегом озера Цинхай. Там была небольшая площадка для машин. Девушка захотела подойти к воде. Припарковав машину рядом с двумя уже стоявшими там, мы втроём пошли на берег Цинхай Ху. С воды дул сильный ветер, на волнах были «барашки». Я попробовал воду на вкус, но так и не понял солёная она или нет. Сфотографировавшись со мной и с озером на память, вернулись обратно в машину. К нам «подкатил» тибетский дедок-коммерсант и потребовал за проход к озеру пять юаней. Он показал на стоявший в стороне камень, где об этом было написано. Хотя никаких заборов и оград там нет. Водитель нехотя отдал деньги.

Когда приехали в Tianjun, китайцы решили заночевать в гостинице. Я оставил их и пошёл на окраину, чтобы там поставить свою палатку. Где кончались дома, начинал дуть сильный ветер. Никаких преград для него там не было. И я стал думать, куда же податься. В надежде, что ночью ветер не изменит своего направления, я поставил палатку около забора какой-то стройки. Спалось плохо из-за холода.

Утором я рано вышел на трассу. Уехал с тибетской семьёй. За рулём был отец, а рядом сидела его жена с маленьким сыном на коленях. Женщина оказалась очень разговорчивой. Она знала все три местных языка.

Дорога поднималась в горы. Но крутых виражей там нет, только плавные подъёмы и спуски. В одном месте железная дорога, идущая рядом с трассой, описывает какие-то невероятные петли.

Дальше начинались земли монголов. Даже названия стали дублироваться на их языке. Дорога шла по высокогорной пустыне. Несмотря на высоту, здесь становилось теплее.

Я попросил оставить меня на окружной перед Delingha. Женщина стала говорить, что дорога идёт через город и мне надо ехать с ними. Но я отказывался изо всех сил. В результате, она поняла, что уговаривать бесполезно.

Оставшись на развязке, я вышел на нужное мне направление. В мою сторону проехало только несколько машин. Все фуры сворачивали в город. Остановился какой-то местный житель на самосвале. Я спросил у него, эта ли трасса на Дуньхуан. Он ответил, что мне надо ехать через город. Постояв ещё чуть-чуть, я решил спросить ещё кого-нибудь. Около моста остановил какой-то водитель на небольшом фургоне. Я так понял, ему приспичило в туалет. Пока он бегал в поиске места, я успел подойти к его машине. Когда он вернулся, то я спросил, как мне попасть на трассу в Дуньхуан. Он ответил, что едет в город и может вывезти меня на нужное направление.

Город оказался большим. Пешком я бы точно долго шёл. Оставил меня водитель на перекрёстке, откуда шла прямая дорога на Дуньхуан.

Там было несколько едален. Я зашёл в одну перекусить. Хозяйка очень удивилась моему появлению. Хотя я сказал, что мне нужен рис, принесли лапшу. Но я особо не возражал.

Перекусив, я вышел на трассу. Машины в мою сторону были, но никто не останавливал. Я пошёл пешком, надеясь дойти до последних домов. Но Delingha очень сильно расстраивается. Поэтому вскоре я понял бессмысленность своей затеи. Решил стопить до победного конца. Но практически сразу остановил камазист китаец. Он согласился довезти меня до последней развязки.

Когда уже оставалось метров сто, он свернул с дороги и поехал в карьер. Я думал, что он загрузится и поедет дальше, поэтому выходить не стал. Мы приехали в карьер и стали ждать своей очереди. Подтянулись коллеги камазисты, чтобы пообщаться с иностранцем. В процессе общения я понял, насколько сильно отличаются названия написанные латиницей от китайского произношения. Такой известный город как Голмуд, китайцы не знают. На их языке он называется Горму. Простояли мы в карьере где-то час. Когда выехали на трассу, водитель показал направление и сказал, что мне туда. Я не понял, зачем он возил меня в карьер.

Наконец-то я вышел на нужную мне 315 трассу. Вернувшись домой в Пензу, я посмотрел по гуглу этот момент. Всё-таки, сначала я стоял в правильном направлении на окружной, которая всё-таки существует. Просто в основном все ехали через город.

Вокруг Delingha была пустыня. Может поэтому, там было достаточно жарко.

Стоял я около часа. Забрали то ли тибетцы, то ли монголы. Их было четверо. Ехали они в какой-то посёлок километров на пятьдесят. Оставили они меня перед первыми пропускными воротами. Водитель подвёл меня к полицейскому. Объяснил ему, что я еду без денег в Горму, а на прощание дал мне двести юаней. Я не хотел брать эти деньги, но водитель показал, что это от души и не стоит переживать.

Полицейский помог мне дотащить рюкзак через пропускные ворота. Я хотел пройти дальше по трассе, чтобы не маячить лишний раз. Но полицейский показал, что не стоит уходить далеко. Он поспрашивал у проезжающих через ворота водителей и практически сразу нашёл для меня транспорт. Им оказался небольшой фургон, в котором двое китайцев и восемьдесят овец ехали в Горму.

Про деньги я как-то не сказал. Может полицейский им всё объяснил, но никто ничего не спросил. По лицам и поведению китайце, я понял, что про деньги они навряд ли спросят. Это были простые пастухи, ждать от них какого-то подвоха было глупо. Пока ехали, пробовали общаться. Иногда получалось. Мне дали одну бутылку воды. Как только я её выпил, мне протянули ещё одну, но уже с каким-то сладким напитком. Вообще китайцы такой народ, что если у них в машине будет хоть какая-нибудь еда, то можно быть уверенным процентов на девяносто, что они обязательно ею поделятся или отдадут всё. С водой проблем никогда не было. Так как кругом пустыня и жара, то почти у каждого с собой есть несколько маленьких бутылок с какой-нибудь жидкостью.

Ехали мы по высокогорной пустыне. Со всех сторон гуляли пыльные вихри. Я ещё ни разу не видел сразу столько одновременно. Уже ближе к развязке на Горму, дорога шла недалеко от берега озера Bag Qaidam. Вода в нём была красивого голубого цвета.

Я остался на главной дороге, а китайцы повернули на Голмуд. В этом месте была не очень понятная развязка, и я наблюдал за тем, как некоторые водители метались в поиске правильного направления. Мне остановил парень китаец на минигрузовичке. Я спросил, куда он едет. Он ответил, что на Горму. Я подумал, может, есть ещё какая-то другая дорога и сел к нему в машину. Когда отъехали, я ещё раз уточнил его конечную цель. И когда китаец повторил, что едет в Голмуд, я ему сказал, что он проскочил правильный поворот. Но он мне не верил и ехал дальше. Я не сдавался. Тогда водитель остановился около стоявшей на обочине фуры и пошёл спросить у коллеги. Но тот ему ничего толком не сказал, так как вернувшись, мы поехали дальше. Но какие-то сомнения в мозгу водителя всё-таки появились. И проехав ещё какое-то время, он всё-таки поверил мне и развернул машину. Я мог бы остаться и там, но вокруг был только песок и камни. Отъехали мы совсем немного и особой разницы в том, где стоять не было. Когда подъезжали обратно к развязке, водитель убедился в том, что я был прав, и, поблагодарив, поехал в Горму.

Было уже поздно, и я в очередной раз занялся поиском места для ночёвки. Найти его оказалось делом не простым из-за относительного ровного рельефа и сильного ветра, который к тому же менял направления и не было понятно, откуда он дует. Я обошёл все возможные кочки, но везде задувало. Поэтому, найдя более или менее спокойное место, я поставил там палатку. Ночью было холодно.

Утром я вышел на трассу. Судя по карте, дальше на большом расстоянии не было никаких населённых пунктов. Из транспорта были только фуры. Но они проезжали довольно часто, и я не терял надежду всё-таки уехать с этого места.

Забрали двое парней китайцев везущие грузовые мототелеги откуда-то из восточного Китая в Хотан. Один из них даже знал некоторые английские фразы.

Дорога дальше шла по совершенно безжизненной пустыне. Немного позже скучный окружающий пейзаж стал интереснее. Трасса была проложена через обширное плато, утыканное невысокими глиняными останцами, иногда очень интересных форм.

Я заметил идущего вдоль дороги на костылях и в лохмотьях какого-то тибетца. Его скарб весел у него на плечах. Не знаю, как он туда попал, так как вокруг на многие десятки километров ни людей, ни воды не было.

Когда доехали до какого-то вахтового посёлка, остановились перекусить в придорожной едальне. Китайцы сделали заказ и пока мы ждали, когда он будет готов, посмотрели телевизор. В качестве официанта там был молодой солдат. Я так понял, что он там жил. Военный попросил сфотографироваться с ним на его телефон.

Нам принесли два больших блюда с основной едой, тарелку жаренного зелёного перца, а чуть позже ещё и суп. Ели втроём из общих тарелок. Я попробовал перец, но он был очень жгучим. Китайцев это позабавило. Один из них показал, что острые только верхушки стручков, где были семена. Я попробовал нижние части перцев, они лишь слегка обжигали и мне очень понравились. Для супа у меня уже не было места.

После завтрака поехали дальше. Снова началась безжизненная пустыня. Когда доехали до огромного солёного озера, дорога пошла по дамбе, насыпанной чуть ли не по центру водоёма. Этот участок трассы очень разбитый, я не понял, ремонтируют его или он такой всегда. Ехали очень медленно. Машин было много, иногда даже попадали в небольшие пробки, когда пропускали встречный транспорт. В воде озера плавали утки.

Я с одним из водителей.	Я с другим водителем.	Водители на фоне их фуры.
Дорога по дамбе.	Высокогорная пустыня.	Высокогорная пустыня.

Самый интересный и необычный пейзаж был от развилки, где в 315 вливалась 305 трасса, и до Mangai(Маннай). Там дорога пересекала очень интересные высокие гряды, на склонах которых встречались необычные формы выветривания и одиночные высокие песчаные дюны. На мой взгляд, это одно из мест, где стоит хотя бы проехать.

Мы остановились в Mangai. Представлял он из себя несколько хибар около дороги. Там продавали воду для фур и вроде были какие-то едальни. Водитель с напарником осмотрели свой груз и заметили, что погнулась труба, на которую опиралось колесо одной из мототелег. Они быстро исправили эту проблему, но возникла новая, более серьёзная. После того, как заправили воду и поменяли шланг, стало что-то ширкать в районе двигателя. Пришлось поднимать кабину и лезть под неё. Китайцы поняли, что это быстро не исправить и посоветовали искать другой транспорт.

Был уже вечер и как обычно в это время суток, автостоп обещал затянуться надолго. К тому же трасса как-то опустела. Стоял я около часа. Уехал с семейной парой китайцев до большого посёлка нефтяников, обозначенного на моей карте как Gas (Huatugouzhen на гугл). По пути встретилось огромное поле с торчащими нефтяными насосами. Видно их было даже на склонах невысоких сопок. Пока ехали, началась песчаная буря.

Меня оставили на въезде в посёлок. Там были какие-то кафешки и гостиницы. В едальнях цены оказались очень высокими, и я решил поужинать своими запасами. Из-за сильного ветра несущего к тому же и облака песчаной пыли, я не знал, куда бы поставить палатку. Вокруг было ровное пространство. Я прошёлся до дороги, ведущей в город, вдоль неё шла защитная полоса из тополей. Хотя деревья были невысокими, но посажены они были довольно плотно и ветра там не ощущалось. Моя палатка аккуратно вписалась между их рядами. Чтобы деревья могли выжить в этой пустыне, под них пускали воду, для этого были сделаны неглубокие арыки. Я надеялся, что до утра полива не будет. Ночью было прохладно.

Утром я вышел на развилку. Фуры были, но никто не останавливал. Я решил пройти дальше, до последней заправки. Там мне остановил китаец на фуре с цистерной. Он как-то неохотно меня забрал. Причину я понял чуть позже, когда буквально через пару километров мы подъехали к серьёзному полицейскому посту. Мы оба вышли из кабины, и пошли в будку отмечаться. Китайца отпустили быстро, а мой паспорт очень долго мусолили, спрашивали, куда и откуда я еду. Я уже стал думать, что завернут и придётся ехать обратно. Полицейские куда-то звонили, совещались между собой, но в результате пропустили. Теперь я понял, почему никто не хотел меня брать по дороге в Синьцзян.

Вчерашняя буря принесла не только пыль, дальше пустыню засыпало приличным слоем снега. Но на трассе он уже подтаял. По пути встретился асбестовый карьер. Издалека я подумал, что это снег на сопках. А оказалось, что это слой асбестовой пыли.

Потом был ещё один военно-ментовской пост. Проверяли молодые уйгурские пацаны. Вели они себя с китайцем водителем довольно нагло. Один залез в кабину и стал искать что-то. Нашёл садовые старые ножницы и выкинул их на асфальт. Китаец попробовал что-то возразить, но ему пригрозили и он замолчал. У меня же заинтересовал рюкзак, а не паспорт. Я начал доставать вещи, но всё вытаскивать не пришлось. В мою туристическую сущность поверили после палатки и пакета с кашами и лепёшками. Там я увидел фуру, на которой ехал вчера.

До самого Ruoqiang (Qarkilik) не было ни одного жилого посёлка. Сначала ехали через степь, потом через невысокие горы и последней была совсем безжизненная пустыня из серого песка и мелкой щебёнки.

Водитель выглядел лет на шестьдесят. Пока ехали, практически не общались. Китаец был сосредоточен на дороге. По горам он ехал очень быстро, даже на крутых виражах скорость почти не сбрасывал. Временами мне было действительно страшно.

Остался я на развилке перед городком Qarkilik. Водитель повенрул в Korla.

Пока я стоял, ко мне подъехал молодой китаец на скутере и предложил подвезти. Но я ему показал на свой большой рюкзак и сказал, что я не удержусь в седле вместе с ним. Китаец покачал головой и уехал.

Прошло минут пять, и он вернулся. Стал меня уговаривать попробовать. Я решил рискнуть. Разместился я сзади вполне удобно, только рюкзак уж очень не устойчиво опирался на небольшой багажник. Главное было тронуться и потом остановиться. Стартовали удачно, ноги было некуда деть, я никак не мог ими нащупать хоть какие-нибудь подножки. По лицам, ехавшим нам на встречу было заметно, что такое здесь происходит не часто. Когда пару раз китаец объезжал препятствия, мой рюкзак немного елозил. Доехали до нужного перекрёстка без потерь. Китаец сфоткал себя и меня на свой телефон и поехал обратно. А я решил пообедать, раз уж оказался в городе.

Я прошёлся вдоль строящихся зданий. Почему-то они были какие-то пошарканные. Некоторые окна в них даже были разбиты. Зашёл в уйгурскую едальню. Сидевшие там уйгуры как то недобро на меня смотрели. Но мне было всё равно, уходить я оттуда не стал. Заказал себе лагман, а хлеб у меня был свой.

Вернувшись на перекрёсток, я решил перейти мост через высохшее русло и встать после него. Там дорога была очень широкая. Солнце палило нещадно, а никакой тени поблизости не было. Стоял я долго. Уехал я с уйгуром лет пятидесяти на джипе. Сразу за последними домами началась пустыня жаркая и совершенно безжизненная. Уйгур привёз меня в центр посёлка Kaxsay, туда, откуда отъезжали автобусы на Хотан.

Я прошёл дальше на выезд из посёлка. Место для стопа нашёл под тенью высокого тополя. Так как был уже вечер, то я решил, если не уеду сегодня, заночую где-нибудь в садах, что были рядом.

Но меня забрал парень почтальон на фургоне «China Post». Я ожидал увидеть за посёлком снова пустыню, но дальше пейзаж больше напоминал степь. Были и просто песчаные барханы, но в основном они заросли травой и кустами. Встречались даже небольшие озёра или лужи. Очень необычно смотрелись евфратские тополя, растущие прямо из песка. Это место можно было бы назвать лесом из-за их большого количества. Только вот росли они уж очень далеко друг от друга. Дорога шла вдоль реки Qarqan, хотя на моей карте она поворачивал в сторону гор. Видимо, эта была новая трасса. Местность как-то уж очень контрастировала с окружающей её пустынью.

Водитель китаец ехал целый день, и поэтому его стало клонить в сон. Не помогали даже семечки и разговоры по телефону. После моста через реку Qarqan начались дома и огороды. Сначала, я хотел остановиться у реки, но вода в ней была грязного тёмно бурого цвета, и я передумал.

К Qiemo(Qarqan) мы подъехали уже поздно вечером. Я остался на последней развилке. На мою удачу там было хорошее место для ночёвки. Я поставил палатку рядом с арыком, напротив чьего-то дома. Хотя меня и не было видно, но псина чуяла моё присутствие и периодически лаяла.

Когда я уже спал, меня разбудили громкие возгласы и яркий свет. Я вылез из палатки. Около меня собралась целая делегация из местных. Они направили на меня свет фары одного из скутеров. Я показал, что сплю здесь и утром уйду. Этого оказалось достаточно, мне показали, что можно залезать обратно и спать. Вся толпа удалилась к расположенным метрах в ста домам. Надо было отойти подальше от дороги и жилья.

Утром я не знал, куда мне идти. Так как дорога, по которой мы приехали и та, что была обозначена на карте, явно не совпадали. Пришлось достать компас, чтобы определиться с направлением. На карте дорога к Qarqan подходила с юга, а мы подъехали с севера.

Как я и предполагал, карта мне врала.

Дорога, по которой я пошёл, была окружной.

У уйгуров можно часто встретить деревья лоха серебристого. А здесь их было очень много и они цвели. Запах стоял очень сильный. Теперь у меня Уйгурия ассоциировалась с этим ароматом.

Я не знал, как далеко идти до развязке, и поэтому решил постопить. Остановил парень уйгур. Рядом с ним сидел его земляк. С ними я проехал всего пару километров. Они повернули в город, а я пошёл в другую сторону.

Я шёл по дороге, но уйгурские дома всё не кончались. Меня догнал парень, который подвёз меня ранее. Он ехал дальше за город и предложил подвезти. Доехали мы до какого-то нового района, больше похожего на вахтовый посёлок.

Когда я уже стопил, напротив меня, только на встречной полосе, остановились двое китайцев на микроавтобусе. Они поинтересовались, куда мне надо, а узнав, предложили ехать с ними. Меня угостили жаренным в масле плетённым тестом и дали стакан тёплого соевого молока. Последнее оказалось редкой гадостью, допить я его так и не смог, выкинул в окно.

Оставили они меня на развилке. Я хотел пересечь пустыню Такла-Макан сначала по 233 трассе, а потом по 165.

У меня были большие сомнения, что в нужную сторону кто-то вообще проезжает. Но я ошибся. Машины по 233 трассе едут не только грузовые в нефтяные посёлки в пустыне, но и обычные легковые и даже фуры. Меня взяли китайцы на джипе. За рулём был мужчина лет пятидесяти, рядом с ним сидел парень, а на заднем сиденье девушка. Я подумал, что это семья. Ехали они из Qarqan в Korla.

Сразу после поворота начинаются пески, а затем барханы. Чтобы дорогу не засыпало, обочину укрепляют сухими пучками какой-то травы. Но всё равно, пустыня отвоёвывает некоторые участки. Если не следить за этой трассой, то она исчезнет в песках очень быстро. Дорога идёт то вверх, то вниз, по волнам огромной пустыни Такла-Макан. На этом участке самые лучшие виды, так как есть возможность увидеть песчаное море сверху. Что интересно, небо было чистым, а я ожидал, что оно будет затянуто пылевыми облаками.

Где-то посередине трассы 233 есть полицейский пост. Но водитель был, видимо, не последний человек, так как его не остановили.

Чуть дальше, начинаются нефтяные поля, к которым от главной дороги отходят второстепенные. Прямо в песках китайцы организовали вахтовые посёлки.

Ближе к пересечению с 165 трассой, пески укреплены живыми кустами. Полив их осуществляется капельным путём, по всей длине проложены шланги, по которым и поступает вода.

На перекрёстке двух трасс расположен большой посёлок. За поворотом, где 233 трасса вливается в 165, есть скопление едален и небольших гостиниц. Оттуда удобно уходить в пески.

Китайцы остановились там. Они называли это место Tazhong, но на моей карте этот посёлок должен был быть гораздо раньше. Надо было остаться там, но день ещё только начался, а в жару в пески не высунешься. Ждать вечера что-то не хотелось, и я решил ехать дальше с этими же китайцами. Они не поняли, куда мне надо. Поэтому вызвонили знакомого знающего русский язык и я ему объяснил, что хочу остановиться в пустыне и пройтись по пескам, где то километрах в восьмидесяти от того место, где были сейчас. Он всё это перевёл, мы загрузились в машину и поехали дальше. Как только отъехали, упёрлись в полицейский пост. Нас опять пропустили не проверяя. И ещё один пост проехали без остановки.

Здесь вдоль дороги росли зелёные заградительные полосы, и пустыню из-за них было плохо видно. Каждые пять километров, там сделаны домики, в которых есть люди, следящие за поливом. К ним можно зайти за водой и за помощью, если вдруг что-то случится с машиной или со здоровьем. Когда остановились около такого домика, я хотел заглянуть в одно из помещений, но оно было закрыто. Когда я уже шёл к машине, оттуда вышли престарелые мужчина и женщина и спросили чего я хотел. Я показал, что ничего, просто интересно.

Расстояние я считал по домикам с водой. Когда уже проехали семьдесят километров, я стал задумываться, а стоит ли вообще оставаться в пустыне. Придётся ждать прохлады около, или в домике, вместе с китайцами обитающими там. Они могут засомневаться в моей сущности туриста и вполне возможно сообщат в полицию. А если пустыня вообще закрыта для иностранцев? Зачем там столько серьёзных постов? В общем, подумав, я решил ехать без остановки. Дальше полицейских постов не было. Поэтому лучше заезжать в пустыню по 165 трассе с севера и не доезжать километров сорок до Tazhong. Пески там везде одинаковые. От основной трассы уходили куда-то в барханы многочисленные дороги. Китайцы очень лихо осваивают эту непригодную для жизни территорию.

Постепенно барханы уменьшаются, и пустыня становится более ровной. На дюнах начали появляться зелёные кустики. Потом появились редкие деревья евфратского тополя растущего прямо среди песков. Дальше их становилось больше. И начались необычные леса этих странных деревьев. Около дороги есть парк, где евфратские тополя огорожены забором. Много их и по берегам реки Тарим и по её высохшим протокам.

Оставили меня китайцы на каком-то непонятном перекрёстке. В нужном мне направлении был полицейский пост. Я придумал легенду, что еду из Korla, а не со стороны пустыни и пошёл вперёд. Но меня никто не остановил. Чтобы не привлекать лишнего внимания я прошёл дальше метров сто. Здесь уже дул сильный ветер, несущий песок и пыль.

Останавливающиеся водители узнав, куда я еду, говорили, что это не та дорога. Пришлось опять достать компас. Я стоял в нужном направлении, но эта трасса шла в Кучу через Bugur(Luntai).

Уехал я с парнем китайцем, ехавшим в город. Он хотел отвезти меня на автовокзал, но я объяснил, что мне туда не надо. Остался я на очередном перекрёстке. Там была уйгурская едальня, в ней я заказал лагман. Стоил он дорого, а накладывали мало.

Напротив меня обедал уйгур. Он спросил, куда я еду, и обещал довезти на правильный путь. Поел я быстрее него и пошёл на дорогу. Когда уйгур подъехал ко мне на своём самосвале, я залез в кабину, и мы поехали. Уже вблизи Bugur, водитель свернул с дороги в сторону города. Я засуетился, но он ответил, что так короче. Bugur строится быстро, как и все города Уйгурии. Там очень большой новый район с высотками.

Водитель оставил меня около моста через реку, в ней была даже относительно чистая вода. Я не понял, с какой стороны города я оказался. Передо мной были новые высотки, и вдалеке тоже было видно многоэтажные дома. Судя по транспортному потоку, я был ещё где-то в городе. Я решил пройти немного и поспрашивать население. Когда проходил над рекой, видел, как там купались несколько пацанов.

Шёл я долго, пробовал стопить, но результата не было. Ко мне подъехал на скутере парень неопределённой национальности и предложил подвезти немного. Так как опыт езды на такой технике у меня уже был, я согласился. Эта модель скутера оказалась более удобной, я даже нашёл опору для ног и ручки на сиденье, да и рюкзак стоял более уверенно. Поездка на двух колёсах в жару милое дело. Прохладный ветерок в лицо, это то, что надо.

Я понял, что привёз меня уйгур на самосвале в самое начало города. Так как на скутере мы ехали довольно долго и через старую часть Bugur. Оставил меня бугурский парень на автовокзале. Сложно объяснить, не зная языка, что такое автостоп. Я пошёл дальше пешком. По пути заглянул в интернет клуб. Но, как и следовало ожидать, там потребовали китайский паспорт.

Я дошёл до последних многоэтажек, где дальше начинались какие-то сады и огороды. Там и стал стопить.

Я не сразу заметил, что проехавшая мимо машина остановилась метрах в пяти дальше меня. Я решил подойти и спросить, мне ли остановили. В салоне сидели две девушки уйгурки одетые по западной моде. Остановили они действительно мне. Я загрузился с рюкзаком на заднее сиденье, и мы поехали. Одна из девушек знала немного английский.

Когда вырулили на автобан, то стрелка спидометра отклонилась сильно вправо. Музыка тоже была не свойственная уйгурам. Девушки угостили меня каким-то энергетиком. Я ради интереса прочитал состав. Все составляющие были написаны на латинице, так как там были одни химические названия.

Обгоняли всех, кто ехал в том же направлении. С автобана свернули перед Кучой, так как девушки тоже ехали в этот город. Это был вариант бесплатной дороги. Какие-то участки проезжаются по автобану, а какие-то по старой дороге через города. Я остался на развязке.

Если в городе было не заметно сильного ветра и пыли, то на открытой местности я про него вспомнил. Около трассы были посажены деревья. Я спустился к ним, чтобы там переночевать. Как раз было время полива и из шлангов, лежащих под деревьями, текла прохладная вода. Я не смог устоять и поплескался в ней.

Потом прошёл немного вглубь, чтобы меня не было заметно с дороги, и стал ставить палатку. Благодаря поливу, под деревьями росла сочная трава. Когда я стал ставить палатку, то обнаружил, что под ногами набросаны ветки акации с длинными колючками. Похоже, их разбрасывают там специально, чтобы никто не мял траву, а может и от скота. Но уходить мне не хотелось, и я как мог, примял эти колючки и ветки. Несколько шипов всё-таки проткнули дно палатки. Ночь была тёплой.

Утром я быстро уехал с остановившимся уйгуром на его минигрузовичке. Довёз он меня до окраины Кучи. Я хотел найти отель, так как пора уже было привести себя в порядок.

Я обошёл четыре отеля, но везде меня не пускали. На входе сидели полицейские и стояли металлодетекторные рамки. На стойках говорили, что иностранцев селить запрещено.

Когда я уже дошёл до центра города, то в очередной гостинице мне посоветовали дойти до «Jin Qiao Plaza Hotel». Этот отель был рядом. И действительно, оттуда меня не выгнали, но двухместная комната стоила 138 юаней. Вместе с залогом я отдал 500 юаней.

Номер не тянул на ту сумму, которую я заплатил. Он был чуть лучше Дуньхуанского.

Я оставил рюкзак в номере, взял несколько грязных вещей и пошёл искать прачечную. Первая оказалась рядом с гостиницей. Там было очень дорого. За одну вещь китаянка хотела десять юаней. Я решил поискать прачечную подальше от отеля. Вскоре я нашёл её. Держали её уйгуры, и стирка одной вещи стоила там семь юаней. Но по времени обещали только через сутки. Я спросил, а если в этот же день вечером? Женщина позвала девушку прачку, которая отлично говорила на английском. Я не ожидал, что в прачечной может быть англоговорящий работник. Она сказала мне, что если в этот же день, то будет значительно дороже. Рядом стоял хозяин этой прачечной. Зная уйгуров, я сказал, что это дорого и пойду искать дальше. Когда я уже начал сворачивать вещи, стоявший рядом хозяин, сказал, что всё будет готово вечером и по обычной цене. Что и требовалось доказать.

На обратном пути я хотел купить еды, но продуктовых магазинов что-то не нашёл. Кругом продавали одни шмотки и технику. Повернув на другую улицу, я вышел к местному базару. Но выбор там был не очень большой. Я купил лепёшек, выпечки и сахар, который уже кончался. В магазине взял пять двухсотграммовых пакетов молока. По цене получалось как одна литровая бутылка. Фрукты были дорогими.

Обстановка в городе была какая-то напряжённая. Кроме полицейских в гостиницах, было много постов на улицах, а по дорогам катались броневики с солдатами. Это больше походило на Афганистан, а не на Китай. До теракта 22 мая в Урумчи оставалось ещё два дня.

Рядом с гостиницей был большой супермаркет. Но на входе проверяли полицейские, и стояла металлодетекторная рамка. Я решил сходить туда попозже, оставив весь металл в номере.

Вернувшись, я простирнул несколько вещей и сполоснул тент, палатку и коврик. И в Дуньхуане, и в Куче, в номерах был только душ, а в Кашгаре ещё и ванная. Поэтому там полоскать большие вещи, типа тента, было намного удобнее. Ближе к вечеру я пошёл за вещами в прачечную. Всё было готово, но ещё не глаженное. Я сказал, что прогуляюсь и вернусь минут через пятнадцать. Зашёл в расположенную напротив едальню и заказал там лагман. Иногда на стенах висели картинки с едой и цены. В таких местах было проще выбрать что-то. Так и в этой едальне был плакат-меню.

Перекусив, я забрал постиранные вещи и пошёл в гостиницу. На обратном пути я заглянул в супермаркет. На входе меня обыскали и пропустили. Там я купил пару упаковок сарделек. Они были похожи на настоящие. В мелких магазинах продаются поштучно какие-то сосиски, но по вкусу не понятно из чего их делают. Такое ощущение, что внутри одна соя.

Остаток дня я провел в номере, пил чай и слушал плеер. Что-то меня потянуло на музыку.

Ближе к ночи началась пылевая буря. За окном мело, и солнце скрылось в серой мгле.

Утром я собрал вещи и спустился к стойке. Отдал электронный ключ и стал ждать свой залог. Но китаянка как-то не обращала на меня внимание. Я стал переживать, что деньги она мне не отдаст. Стал ей объяснять, что вчера с меня взяли 500 юаней, а сегодня я хочу получить обратно 362 юаня. Но она продолжала тупить. Я стал нервничать. Потом ей позвонили по телефону, и она стала доставать деньги. Как я понял, она ждала, пока за мной проверят номер. Но могла бы об этом и мне сказать.

Я вышел из гостиницы, и по той же улице пошёл в сторону, где должна была проходить окружная. Когда уже начались частные дома, я решил поинтересоваться, правильно ли иду. Подошёл к уйгурам около одной из уже открывшихся едален. Вокруг меня начал собираться народ. Здешние уйгуры были более добродушные чем, например Кашгарские. Мне стали объяснять на пальцах, но чтобы я лучше понял, принесли бумагу и карандаш. Нарисовали маршрут движения.

Идти ещё предстояло долго. Улица, по которой я шёл, упёрлась в тупик, и там я повернул налево. Как я потом понял, это и была окружная. По ней я дошёл до последнего перекрёстка, где начиналась 217 трасса.

В этот день я впервые увидел голубое небо и далёкие горы. Видимо, сезон пылевых бурь на севере Такла-Макан закончился этой ночью.

Место для стопа было не очень удобное, и поэтому где-то полчаса я там постоял. Уехал с двумя уйгурами на старенькой иномарке. Сразу после пропускных ворот начинаются очень интересные разрушенные эрозией горы. Чуть дальше был сделан тоннель, срезающий длинную петлю старой дороги. С неё были очень красивые виды на отвесные стены небольшого каньона. Практически сразу после тоннеля была развилка, на которой уйгуры повернули влево. А так как мне надо было прямо, я попросил высадить меня. Я решил вернуться пешком до тоннеля и сделать несколько фоток окружающих гор.

Интересные горы над старой дорогой.

Чтобы ехать дальше, я вернулся на развилку.

Забрал меня уйгур на легковой машине. Ехал он куда-то далеко. На этом отрезке 217 трассы встречаются очень интересные формы рельефа. Природа постаралась, создавая тамошний пейзаж.

Я остался около ворот перед «Большим Каньоном Тянь-Шаня».

У входа в парк.

Необычные горы.

Посещение парка стоило сорок юаней. Обойти ворота можно. Надо только сразу идти от трассы по руслу высохшей реки, что вытекала из каньона. А так как я уже прошёлся по территории и меня заметили почти все работники, то я решил заплатить. Да и большой рюкзак не хотелось с собой тащить. Я оставил его в конторе, где отдыхали контролёры.

Каньон не длинный всего пару километров. Сорока юаней он явно не стоит. Фотографией его красоту передать сложно. Низ ущелья идёт относительно широко, но вверху скалы заворачиваются плавными волнами и в просветы небо почти не видно. Уже в конце каньона есть пару узких щелей, где пройти можно только одному человеку. В некоторых гротах ещё лежал не растаявший лёд и снег. Китайских туристов там было не так уж и много.

Когда я вернулся назад, то там снимали какую-то программу телевизионщики, и я попал в кадр. Помахал рукой оператору, который проследил за мной своей камерой. От парка я уехал с уйгурами. Водителю было лет пятьдесят, а остальные были парни лет по двадцать. Как я понял, они ехали на отдых в горы. Рядом с автомобильной дорогой китайцы строят железную, только по другому берегу реки. Куда и откуда она ведёт не понятно.

Дальше трасса уходила в ущелье и шла вдоль реки, постепенно набирая высоту. Потом были несколько витков крутого серпантина. Вдоль дороги падал небольшой водопад, а сверху открывались красивые виды заснеженных вершин. Сразу после подъёма есть маленькое, но красивое озеро. Когда мы проезжали мимо, то сквозь облака проглянуло солнце, и мы увидели все оттенки его сине-зелённой воды. Дальше мы выехали к старшему брату маленького озера. Его водная гладь была значительно больше. На противоположном берегу росли тяньшанские ели. Кое-где вдоль дороги был сделан забор. В этом озере вода имела такой же необычный цвет, как и в предыдущем. Там была ранняя весна, и новая трава ещё не взошла, поэтому окружающий пейзаж смотрелся как-то тускло и не впечатлял. Воды в озере было ещё мало, летом её становится гораздо больше.

Дорога шла прямо вдоль берега, на небольшой высоте. Там где в озеро впадала река, были многочисленные базы отдыха. Уйгуры оставили меня около последней из них. Напротив, была едальня. Я зашёл узнать цены. Как я и предполагал, были они очень высокими.

Я прошёл немного дальше, чтобы не стоять на ветру. Тёплую одежду доставать не хотелось.

Уехал я с двумя уйгурами на джипе с кузовом. Водителю было лет сорок, а сидевшему на переднем сиденье пассажиру лет шестьдесят. Чуть дальше места, где меня взяли, начался серьёзный серпантин. Мы поднимались по его виткам по очень крутому склону горы. Меня больше впечатлила дорога, чем окружающий пейзаж. Проезжали там и фуры, но ползли они очень медленно. Дорога асфальтированная, и хорошего качества. Под перевалом был тоннель.

После него дорога пошла вниз, но резкого сброса высоты не было. Там стало значительно холодней. На склонах гор ещё лежали крупные снежники, а вдоль русла реки виднелись большие наледи. Из ущелья мы выехали на холмистую равнину. Там водитель сделал остановку. Уйгуры пошли умыться и попить воды из протекающей рядом горной реки. Потом позвали меня. Но я как-то не испытывал сильного желания идти туда. Но раз уж позвали, то не отказываться же. Вдоль русла реки ещё лежала серьёзная наледь. Меня впечатлили огромные куски голубого льда отколовшиеся от неё. Я зачерпнул ладонями воду, но в ней было много мелкого мусора, и пить я её не стал, просто умылся.

Когда вернулись в машину, устроили перекус. Уйгуры угостили вареными яйцами и лепёшкой. Погода стала пасмурной и ветреной. Дорога шла относительно полого через высокогорные пастбища. Но так как свежей травы ещё не было, то и скот туда ещё не пригнали.

Уйгуры решили остановиться на местном курорте «Лебединое озеро». Когда к нему подъезжали, то на обочине заметили полицейскую машину. Водитель с пассажиром резко засуетились и стали пристёгиваться. Прямо как в России, подумалось мне. Остановиться всё равно пришлось. Документы проверили только у водителя.

Меня уйгуры оставили на повороте перед въездом в посёлок Bayinbuluke. Я попробовал постопить, но машин практически не было. Тогда я решил пройти через весь посёлок на выезд, надеясь, что там трафик будет больше. Вдоль главной улице, по которой я шёл, было много гостиниц и ресторанчиков. Это говорило о том, что городок курортный. Я зашёл в одну из едален. Попробовал договориться на меньшую цену, так как там было дороговато. Сначала не хотели сбавлять цену, но я пригрозил, что уйду к соседям. Как я и думал, на мои условия согласились. Надо было идти к соседям, так как в этой едальне лагман оказался каким-то не вкусным, да и мясо было совсем не прожаренным. Повар спросил, понравилось ли мне. Я ему ответил, что довольно средненько.

На выезде из Bayinbuluke дул сильный и холодный ветер и одеться теплее всё-таки пришлось. Стоял я там долго. Был вечер, и я стал прикидывать, где бы поставить палатку. Но вокруг была равнина, по которой гулял сильный ветер. К тому же с гор спустились тучи, и стал накрапывать дождик.

Я решил пройтись по трассе пару километров, в надежде найти что-нибудь подходящее. По пути пробовал стопить. Мне повезло. Я уехал на старом джипе с двумя китайцами и казахом на заднем сиденье. Дорога шла сначала по холмам, а потом стала плавно набирать высоту. На обочинах появились снежники. Прямо шла трасса 321 на Урумчи, мы же повернули налево по 217. Я думал, что за небольшим перевалом будет такой же плавный спуск. Но я сильно ошибался. Как только мы проехали перевал, и дорога пошла вниз, перед нами открылись очень глубокие ущелья уходящие вдаль. На их крутых склонах росли тяньшанские ели. Дорога стала сильно петлять по складкам гор. Сразу за обочиной были высокие обрывы, а ехали мы быстро. Если бы водитель не справился с управлением, то ничего бы нас уже не спасло. Серьёзных отбойников там нет.

Окружающий пейзаж просто завораживал. И я не мог оторвать взгляд от этой красоты. Выглядело всё это очень необычно. Стройные и высокие ёлки с острыми верхушками выглядели очень красиво, даже вблизи. На мой взгляд, это была самая красивая дорога за всю поездку. Жаль, что погода была немного пасмурная и зелёная трава ещё только начала появляться. В некоторых шпильках дороги и на более пологих участках стояли казахские юрты, около них продавали мёд. И я думаю, что там можно было даже переночевать. Ниже действительно начались небольшие площадки, где стояли юрты для отдыхающих.

Я хотел ехать по 217 дороге и дальше, но её перекрыли полицейские. Там у нас проверили документы, и пропустили. Теперь мы ехали по 218 трассе. Дорога шла вдоль реки, по её берегам рос лес из тыньшанской ели. Вскоре горы расступились, и мы выехали на широкую равнину, окантованную высокими горами с заснеженными пиками. Слева тянулся невысокий хребет с растущими на нём ёлками. Они тонкими тёмными полосами спускали по его склонам. Судя по указателям вдоль дороги, там много разных баз отдыха.

Начались жилые посёлки. На моей карте было обозначено всего два, но мне показалось, что их там гораздо больше. Мне нужен был поворот на Kunes(Xinyuan).

С названиями в Синьдзяне полный бардак. Уйгуры и казахи называют все посёлки и города на своём языке. Китайцы же продублировали большинство названий иероглифами. В результате, произношение не совпадает вообще. Китайцы отказываются понимать уйгурские и казахские названия, а те не понимают китайские. В общем, иногда было сложно объяснить, куда я еду. Хорошо, что на моей карте хотя бы рядом с крупными городами были написаны оба варианта. Т.е. для казаха я ехал в Kunes, а для китайцев в Xinyuan.

На одной из развилок мы съехали с 218 трассы и повернули на аэропорт. По моей карте Xinyuan должен был быть сразу за поворотом. После того, как проехали какой-то большой посёлок, а потом ещё несколько поменьше, я начал переживать, где же мы всё-таки едем. И ещё раз уточнил у китайцев название конечного пункта. Они ответили, что до Xinyuan ещё не доехали. Я решил, что надо выходить в ближайшем удобном месте, а уже на следующий день выяснять, где я оказался. Я попросил водителя остановить прямо там, где ехали. Он удивился моей просьбе, но притормозил. Когда я вытаскивал рюкзак из багажника из бокового кармана выпала монета в три киргизских сома. Я отдал её китайцу на память.

Вышел я посреди какого-то посёлка. Напротив меня были посадки тополей. Я хотел заночевать в них, но увидел там людей и передумал. Поднялся на холм справа от посадок, и по тропе пошёл наверх. Путь преградил забор из колючки, но в нём была дверь, замка на ней не оказалось. Я поднялся по склону и стал высматривать какие-нибудь укрытия от ветра. Чуть дальше я заметил небольшой овражек и спустился в него. Ветер там хоть и дул, но очень слабо. Я остался там.

В два часа ночи, ветер поменял направление, и мою палатку стало периодически сильно дёргать. А ещё через час полил сильный дождь. Я пробовал спать, но в пляшущей палатке это не так-то просто сделать.

Дождь лил весь остаток ночи и всё утро. Я решил ждать, когда он закончится. Но с рассветом, ветер стал сильнее, и я начал бояться за дуги палатки, так как тент прогибал их, чуть ли не до земли.

Вытерпел я до десяти часов и решил уходить, несмотря на дождь. Собирался я быстро, не стесняясь в выражениях в адрес погоды. Когда же я поднялся на холм, то там ветер был ещё сильнее. Склон раскис, и я еле-еле спустился к дороге.

Уехать в такую погоду шансов практически не было, так как я был весь мокрый, как и мой рюкзак. Я пошёл по дороге, чтобы найти людей и узнать, где я нахожусь. Зашёл в какой-то местный микромаркет. Там толпились несколько казахов. Они кое-как объяснили мне, что я на окраине Kunes.

Так как терять мне было нечего, то я стал стопить, несмотря на дождь. Остановил казах лет сорока. Рядом с ним сидела девушка. Я снял мокрую куртку и разместился на заднем сиденье. Рюкзак поехал в багажнике. Казах не верил, что у меня нет денег. Пришлось объяснить, что есть, но мало. По пути взяли ещё одну пассажирку, стоявшую на обочине. Я думал, что казах ехал дальше Kunes, а он завёз меня в город, и оставил около автовокзала.

Я спросил у прохожего, где дорога на Gongliu (Tokkuztara) и пошёл в нужном направлении. По пути зашёл в едальню. Там сидела за столом казашка и завтракала. Я стал спрашивать, что у них есть в меню, но чего-то вразумительного так и не добился. Хотя иероглифы она понимала. Я посмотрел, что ела она и сказал, что хочу тоже самое. Мне принесли тарелку шир-чая, маленькую пиалку салата и порезанную лепёшку. Всё оказалось вполне съедобным. Так как шир-чай я люблю, то заказал ещё порцию и хлеба.

После перекуса я пошёл на выезд из городка. Когда уже дошёл до окраины решил уточнить, правильно ли я иду. Стал спрашивать и выяснил, что дорога на Tokkuztara совсем в другой стороне. Но как туда пройти, толком объяснить никто не мог. Люди были какие-то неприветливые. Они отворачивались, даже не выслушав, что я спрашиваю. Я увидел выезжающего из проулка молодого китайца, подошёл к нему и поинтересовался, как же выйти на дорогу в Gongliu. Он начал объяснять, но, видимо, мы были далеко от цели и запомнить весь маршрут и все повороты я не мог. Поблагодарив его за помощь, я пошёл дальше на поиски. Но пройдя немного вперёд, я увидел, что этот китаец стоит и ждёт меня. Он показал, чтобы я садился в машину. Китаец решил провезти меня немного в нужную сторону. Доехали мы до перекрёстка, откуда уже шла прямая дорога на выезд. Как же меня достал этот Kunes. Когда проходил мимо школы ко мне прицепились трое пацанов в пионерских галстуках. Они шли со мной рядом довольно долго.

Я решил идти до упора. Когда многоэтажки закончились, я стал стопить. Дорога выглядела как-то не очень серьёзно, да и машин в мою сторону практически не было. Спросить было не у кого. Я надел рюкзак, и пошёл дальше. И наконец-то вышел на перекрёсток, где был указатель на Tokkuztara. Но и там машин было мало. Постояв какое-то время, я решил перейти мост через реку и встать уже после него.

Ночной шторм принёс не только дождь. Все горы чуть ли не до самого низа засыпало снегом. Ещё вчера его не было.

Около места, где я стоял, росли большие сады. И я подумывал заночевать в них, если не получится уехать.

Но меня забрали двое китайцев на легковой машине. С ними я проехал километров тридцать. Оставили они меня на окраине какого-то кишлака.

Дальше я быстро уехал с китайцем строителем. Так как общения у нас не получалось, то он включил какую-то клубную музыку и мы ехали уже под её ритмы. На повороте, куда я хотел съездить, стояла полиция, и дорога была перекрыта. Я решил ехать дальше, так как в горах лежал снег и в такую погоду там нечего делать.

После того как проехали Gongliu, китаец заехал в строящийся городок, который был полностью из новостроек. Мы подъехали к одному из домов, где работали строители. У водителя там были какие-то дела. Минут через двадцать он вернулся уже не один, а со своим коллегой. Мы съездили в магазин, где новый пассажир купил еды и сигарет. Потом вернулись обратно. Прошло ещё минут двадцать, пока водитель вместе со своим знакомым вернулись в машину и мы наконец-то поехали дальше.

Трасса, по которой мы ехали, была объездной платного автобана. На него мы выехали в какой-то деревушке после того, как проехали мост через реку Или.

С окружной Yining (Gulja) китайцы свернули в город, а я остался на съезде с автобана. Там я заметил удачное место для ночёвки. Мне приглянулись посадки тополей прямо около развязки. Постопив немного, так как время ещё было, и никого не остановив, я спустился с автобана вдоль забора у моста и пошёл ставить палатку. Место на самом деле оказалось очень удачным. Было ощущение, что я не в Китае, а где-то в нашем Поволжье. Растительность была похожая, а в кронах деревьев пели соловьи. Только их трели немного отличались от исполняемых нашими птицами.

Ночь была прохладной, но палатка и тент успели просохнуть.

Утром я уехал с уйгуром до съезда в Huocheng. Он свернул в город, а я остался на автобане. В мою сторону машин было очень мало, а вот в Huocheng сворачивали почти все. Я уже начал думать о том, чтобы тоже поехать через город. Но свежие воспоминания о пересечение китайских городков и поиска выезда из них, удерживали меня от этой затеи.

Уехал я с пожилым китайцем из Пекина. Здесь он был по делам. По английски он говорил хорошо. От него я узнал некоторые моменты жизни в Китае. Например, что приезжающим работать в Уйгурию платят более высокие зарплаты, так эта провинция считается опасной для проживания. Китаец подтвердил, что эта весна была необычно холодной для этих мест. В это время уже начиналась жара, но не в этом году.

Доехал я до развязке, где 218 трасса выходила на автобан в Урумчи. Китаец поехал к своему другу в гости в Horgos, а я пошёл на автобан. Там долго не стоял, мне остановил полицейский в гражданской машине. Довёз он меня до своего поста, куда ехал на работу. Там посмотрели мой паспорт и записали в тетрадь. На этом посту тормозили все фуры. И полицейские нашли мне попутку до озера Sairam. В кабине было двое китайцев, а фура была бензовозом. Чуть дальше поста начались горы, и мы въехали в ущелье, по которому текла река. Вчерашний шторм и туда принёс снег. Чем выше мы поднимались, тем его становилось больше. Трава была ещё прошлогодняя, и, несмотря на ёлки, окружающий пейзаж был какой-то блеклый.

Подъём на перевал начался очень необычно. Впереди мы увидели огромный и высокий мост (果子沟大桥 - Guozigou Bridge), под которым шла трасса. Когда мы завернули за гору, там дорога нырнула в тоннель, идущий по спирали наверх. Из него машины выезжали прямо на тот мост, под которым проехали раньше. В инете пишут, что его высота 180 метров и что это один из самых высоких вантовых мостов мира. Виды с него конечно впечатляют. Встретились несколько велосипедистов. Похоже, что эта дорога очень популярна среди туристов. Окружающие склоны гор и даже ёлки, всё было под снегом, небо затянули серые облака, но солнце пробивалось кое-где редкими лучами.

Китайцы чтобы не делать дорогу по горам, сделали её над ними. После вантового моста, она идёт по обычному на опорах, установленных на склонах гор. Затем делает несколько плавных поворотов и снова ныряет в тоннель, но уже короткий. После него ещё небольшой пролёт моста на опорах. И уже последний тоннель под перевалом. Из темноты мы выехали прямо на берег озера Sairam. Здесь уже светило солнце и всё сияло белизной свежевыпавшего снега. Там замело вообще всё.

Меня высадили практически сразу за тоннелем. Я ещё хотел вернуться через него обратно, чтобы поснимать горы с другой стороны хребта. Как только я перешёл автобан, ко мне ломанулись казахи на лошадях. Они стали очень настойчиво предлагать прокатится верхом. Некоторые даже пытались всунуть мне прямо в руки плётку всадника. Я кое-как отделался от этих настырных казахов и спустился на берег озера. Там же были несколько едален. Казахи знали некоторые русские слова и фразы. Наверное, там бывают туристы из России или Казахстана.

В озере Sairam очень красивая и чистая вода. Она переливалась голубым, синим и фиолетовым цветами.

Sairam Hu.

Вернувшись на трассу, я прошёл немного вперёд и перелез через отбойник. Хотя вдоль дороги и был забор из колючки, местное население его во многих местах положило на землю. Поэтому я прошёл на обочину и попробовал подняться на невысокий холм, чтобы сделать несколько фотографий окрестных вершин. После прогулки по мокрому снегу мои ботинки стали промокать. Что ещё раз доказывало то, что для такой погоды я был совершенно не готов.

В этом месте останавливается много машин, китайцы любят фотографировать друг друга на фоне озера, гор и верхом на лошадях.

Уехал я с двумя такими туристами на джипе. Несколькими минутами ранее я проходил мимо них, когда они стояли на обочине и фотографировались на фоне окружающего пейзажа.

Дорога шла по берегу озера, и я любовался обширной водной гладью. Очень красивое место напротив маленького острова, на котором построена небольшая пагода. Там снега уже не было.

Дальше дорога отходила от озера, и начинался плавный и затяжной спуск в джунгарские степи. Ехали между двух хребтов. Встречные полосы автобана были так далеко разнесены, что местами с одной не было видно другую. Китайцы ехали в Bole (Bortala), поэтому я остался на повороте туда. Там была заправка и несколько едален. Я ради интереса зашёл узнать цены. Стоило там всё чуть ли не в два раза дороже, чем обычно.

Я вышел на автобан, в направлении на Урумчи. Уехал я с парнем китайцем на самосвале до городка Jinghe(Jing). Оставил он меня уже на выезде. Напротив я увидел несколько продуктовых лавок и едальни. Там я купил парочку больших и вкусных лепёшек у торговавшей ими уйгурки. В продуктовой лавке взял пакет овсяных печеней и потом перекусил лагманом в соседней едальне.

Уехал я дальше на фуре гружённой каким-то затянутым сеткой товаром. Водителю было лет шестьдесят. Он был разговорчивый и пытался со мной найти общий язык. От него я узнал про «бум-бум» в Урумчи. Я хотел попасть на 217 дорогу и по ней доехать до интересного каньона.

Водитель ехал в Урумчи, а мне нужно было в Dushanzi Qu. Когда доехали до развязки, китаец не хотел меня высаживать там, почему я до конца не понял. Но в этот раз я был очень настойчив. Остался я на съезде, где проходила 217 дорога. Когда я прошёл дальше, то понял, почему китаец не хотел меня тут высаживать. Дорога была перекрыта полицией. Я стал думать идти или нет. Но я и так уже отказался от многих мест из-за погоды и полиции, поэтому решил попробовать. Когда подошёл к посту, мне очень удивились. Паспорт долго изучали, как обычно звонили куда-то. Я не мог объяснить толком, куда я еду. Про каньон никто не слышал. Потом подъехал парень уйгур на легковой машине, он был из местных и по-своему понял, куда мне надо. Он объяснил это полицейским и меня посадили в его машину, чтобы я поехал с ним дальше в нужном направлении.

Когда уже тронулись, я поинтересовался, не таксист ли он. На этот вопрос водитель даже обиделся. Вдоль дороги шли какие-то огромные нефтеперерабатывающие заводы. По словам уйгура один из них российский. Работал он охранником на одном из этих предприятий. Теперь было понятно, почему дорога перекрыта.

Довёз меня уйгур до окраины города, где находилась какая-то местная достопримечательность. Это было явно не то место, куда я ехал. Но главное, что пост я прошёл, а дальше уже будет проще. Для правдоподобности я поднялся на холм по тропе. Там уже бродили несколько семей китайцев. Ничего интересного я там не увидел. И вернулся назад на стоянку, где стояли машины туристов, которых я встретил наверху. Уже дома я посмотрел, что же интересного было в том месте. Оказалось, что этот холм был грязевым вулканом, а тропа вела к его кратеру, до которого я не дошёл.

С парковки я попробовал стопить редкие проезжающие машины. Меня забрал парень уйгур на минигрузовичке. Ехал он по 217 дороге в свой кишлак. Там, где трасса поворачивала в горы, стояли знаки запрещающие проезд грузовикам и автобусам, на дорогах были сделаны «лежачие полицейские» и стояли ограничители высоты. Выглядело это так, как будто дальше мы выезжали на какую-то очень важную дорогу. Когда уже вывернули на прямую, в сторону гор, я примерно прикинул, откуда надо идти в каньон и попросил меня там высадить. Про то, что еду без денег я забыл сказать, но парень даже об этом и не вспомнил. Какие-то не уйгурские там были уйгуры.

Солнце уже было низко над горизонтом, а вокруг раскинулась голая степь.

217 трасса.	Предгорья.	Степь и горы.
Степь и горы.	Степь и горы.	Последние лучи.

Надо было что-то думать с ночлегом. Я решил идти в сторону каньона и по пути высматривать защищённые от ветра и пригодные для палатки места. Шёл я перпендикулярно трассе. В степи виднелись юрты, но я решил к ним не подходить. Шёл я уже долго, а на каньон даже не было и намёка. Да и мест под палатку не находилось. Когда солнце уже село я подошёл к первой ступени каньона. С неё я и увидел цель своего визита. Я спустился по крутому откосу вниз и пошёл в сторону обрывов. Но до них было ещё метров триста. По пути попалась вырытая кем-то траншея, идущая параллельно каньону. Её ширина как раз позволяла поставить на дне палатку. Я решил остаться там, а уже утром идти и осматривать достопримечательность.

Утром удалось полюбоваться розовыми пиками не таких далёких гор.

Рассвет в горах.

Собрав рюкзак, я прошёл оставшиеся двести метров и вышел на край каньона. В этом месте он меня не впечатлил. Внизу вовсю шло глобальное строительство бетонного арыка, чтобы вода с гор не исчезала в песках, а достигала города.

Я решил пройтись по краю обрыва. Интересные места были дальше. Я вышел к очень необычному оврагу на моей стороне каньона. Он мне напомнил мадагаскарские цинги, которые я видел на фото. Только состояли они здесь из серого песка с торчащими из него валунами. Вода промыла очень узкие и глубокие щели. Буквально сразу же они уходили вглубь метров на пять-десять. Выглядело это впечатляюще. Эти «цинги» шли вдоль стен каньона почти по всей его длине. Я оставил рюкзак и прошёлся ещё немного по обрыву налегке.

Вернувшись, я надел рюкзак, и пошёл на трассу. Дошёл я до неё где-то за час.

В горах хорошая погода.

По пути встретил двух степных лис. Я шёл прямо на их нору. Почувствовав мои шаги, сначала выбежала одна, а потом и другая лисица. Они отбежали от норы в сторону, а одна даже издала какой-то предупреждающий звук. Что интересно, рядом с норой, буквально в нескольких метрах, паслись коровы, но их лисы почему-то не боялись.

На трассу я вышел около базы отдыха. На ней был даже какой-то непонятный подъёмник.

Была суббота, а так как это первый выходной день, то из города в горы потянулся поток машин с отдыхающими, и толпы велосипедистов. В мою же строну не было никого. Не знаю, открыта ли 217 дорога для проезда по горам, так как много баз отдыха располагались у их подножья. И я видел, как большинство машин заворачивали именно туда. Китайцы очень любят выбираться на природу и вообще активно отдыхать. Но здесь я увидел и уйгуров на велосипедах. Точно, здесь они были какие-то другие.

Уехал я с китайцами на микроавтобусе. За рулём был парень, и ещё две тётки, одна на переднем сиденье, а другая в салоне. Когда подъезжали к городу, то трасса была просто забита велосипедистами и даже пешеходами направляющимися в горы. Китайцы не поехали прямо по той дороге, по которой я приехал вчера, а повернули вправо по указателям. 217 дорога шла в объезд города. Я остался на «окружной». Прикинув, где нахожусь, я решил всё-таки вернуться на ту дорогу, по которой ехал вчера.

Забрали меня китайцы. Они, как и все их собратья, направлялись в горы. Впереди ехали муж с женой, а сзади сидела бабка. Они довезли меня до перекрёстка, где были запрещающие проезд знаки, и дорога уходила в горы. Получилось, что я сделал большую петлю. Дальше я хотел ехать по той же дороге, по которой привёз меня уйгур от поста полиции. Но туда мало кто проезжал. Подошёл какой-то пьяный в хлам уйгур и начал что-то говорить. Я отошёл в сторону. Он пошёл дальше.

Остановилась машина, в которой ехали муж с женой. Они были китайцами. Спросили куда мне надо. Я стал объяснять. Когда же они поняли, то парень согласился довезти меня до поста полиции. Ехали другой дорогой. Китаец завёз жену в больницу, а потом мы с ним вдвоём поехали дальше. На посту водитель сдал меня полиции, но я никого там не заинтересовал, видимо, потому что ехал в обратную сторону. Поблагодарив китайца, я пошёл на развязку. Но там их было две. Сначала на старой дороге, а потом на автобане. Я прошёл до последней. Недалеко был город Kuytun, поэтому ехали все в основном туда.

Меня забрал уйгур на легковой машине. Когда подъезжали к городу, с автобана был съезд вниз. Я попросил, оставить меня на автобане. Водитель остановил, но стал объяснять, что эта дорога идёт параллельно трассе и выходит опять на неё только чуть дальше. Я решил ехать с ним. Автобан шёл по мосту, а под ним шла эта дорога. Водитель оставил меня около небольшого базарчика. Дальше по обочине тянулись многочисленные лавки где продавали в основном запчасти для машин, котлы(которые там же и сваривали), различную сельхозтехнику и прочее непонятное железо. Когда появились едальни, я зашёл в одну из них, где взял тарелку лагмана.

Дальше я пробовал стопить на этой дроге под мостом, но никто не останавливал. И я решил выйти на автобан, а там уже ждать до последнего.

Дойдя туда, я стал стопить, и как-то быстро уехал с уйгурской семьёй. Когда остановившийся водитель открыл заднюю дверь, я не понял, как там поеду. На сиденье на всю длину лежал накачанный надувной матрас. Водитель показал, что можно ехать лёжа. Разувшись, я залез туда и сел по турецки. Такая сложная конструкция была сделана для маленького ребёнка, которого в тот момент держала на коленях жена водителя. Я не люблю, когда в салоне едут дети, так как не знаешь, как они будут реагировать на чужого человека.

В машине было жарко, а окна не открывали, чтобы ребёнка не продуло. Поэтому девочка стала плакать. Отец пробовал её успокоить, но надолго она не замолкала. Водитель включил музыку. Когда я вдруг услышал русскую песню, то у меня на глазах навернулись слёзы. Это был какой-то неожиданный приступ ностальгии.

Так как на автобанах остановка запрещена, то водитель сделал это около полицейского поста. Мы вышли из машины и уйгур закурил сигарету. Но там тоже не разрешили долго стоять. Из будки вышли полицейские со стволами и показали, что надо уезжать. Меня они тоже приняли за уйгура, так как ничего не спросили.

Уже около Карамая ребёнок заметил меня и начал просто надрываться. Не знаю, чем я её напугал. Обычно дети на меня реагируют спокойно, но исключения бывают. Хорошо, что уже были на месте.

Уйгурская семья свернула в город, а я остался на трассе.

Было очень жарко. Здесь уже началась настоящая пустыня.

Уехал я с парнем китайцем. Он ехал играть в баскетбол в соседний городок Baijiantan Qu. Оставил он меня практически на въезде. Мне предстояло пройти пешком через весь Baijiantan. Я думал, что он небольшой и идти придётся не так уж и много. Но этот Baijiantan всё не кончался. Вдоль дороги были разные лавки, но в основном с товарами для автолюбителей и мойки машин. Когда я увидел продуктовый магазинчик, то зашёл туда, чтобы купить что-нибудь попить, но взял мороженное. Оно было не дешёвым, но каким-то безвкусным и тягучим. Не знаю, из чего его сделали, но явно не из молока.

Вдоль улицы были насажены деревья и сделана хорошая дорожка для пешеходов. Вдоль неё стояли каменные скамейки и различные скульптуры. Пока я сидел и ел мороженное, рядом остановился китаец на микрогрузовичке. Он вышел из машины и помочился прямо под неё. Всё-таки с чистоплотностью у китайцев сложновато.

Кое-как я добрёл до выезда из Baijiantan. Почему-то у меня ни разу не получилось выехать из городов. Всегда приходилось выбираться на окраины. Было такое ощущение, что все люди, когда въезжали в города, сразу становились мудаками.

Уехал я с китайцем лет сорока. Сразу за Baijiantan начались нефтяные поля утыканные насосами. Водитель оказался не простым парнем. Когда нас остановили полицейские, он им показал какое-то удостоверение. Но это была не Россия, и ему пришлось открыть багажник. Я и моё барахло, полицейских не заинтересовали.

Перед Urho Qu водитель сворачивал куда-то в сторону. Поэтому он оставил меня на перекрёстке. Я подумал, что мы уже проехали Urho и радостный пошёл вперёд. Но когда кончились кусты и огороды неожиданно начался город. Как же меня тогда достали эти городки. При въезде протекала довольно крупная река, но вода в ней была мутная, и палатку поставить было негде. Был уже вечер. Я решил, что надо хотя бы пересечь город в этот день.

Шёл я через него долго. Когда уже добрёл до последних домов, на дороге попался указатель. Зря я его прочитал. Почему-то на нём была стрелка в сторону с основной трассы, а под ней написано, что это поворот на автобан ведущий в сторону Алтая. Я не знал, в каком направлении мне ехать. Стал спрашивать, но все отвечали по разному. Я решил идти прямо, как и шёл. Пройдя метров двести, дальше перекрёстка, я стал стопить. Остановившиеся водители говорили, что эта не та трасса. Я уже не знал, как быть. И пошёл на заправку поспрашивать там. Когда подошёл к заправщику, то он не смог ответить на мой вопрос. Но он окликнул девушку, которая уже закрывала магазин. Она сказала, что сейчас узнаем. Снова открыла дверь, и мы зашли внутрь. Там девушка позвала какого-то работника. У него был подключенный к интернету телефон. По карте я ехал правильно, а того поворота вообще не было обозначено. Дома я посмотрел этот момент со спутника. Китайцы строят объездную всех тех городков, что я прошёл пешком, начинается она где-то от Карамая. Но, похоже, что её ещё не доделали, а указатели уже поставили.

Убедившись в правильности выбранного направления, я вернулся на трассу. Но никто так и не останавливал. Я прошёлся ещё чуть дальше и снова попробовал постопить. Когда же мне остановился джип и я заглянул внутрь, то очень удивился. Это был тот же самый китаец, что вёз меня до Urho Qu. У него поменялись планы, и ехал он теперь в Fuhai(Burultokay).

Сразу за последними домами Urho есть очень интересное место. Прямо от дороги начинаются глиняные скульптуры созданные ветром. Их очень много, и самых разных форм. Среди этих останцев проложены тропы для туристов. Это какой-то природный парк. Но я не стал там оставаться. Похоже, что под этим парком есть очень большие залежи нефти, так как среди останцев стоят нефтяных насосы. Это, конечно же, портит общий вид ландшафта.

Мне очень хотелось пить, и я поинтересовался у водителя, нет ли у него воды. Он ответил, что нет, но по пути заедем и купим. Когда уже проезжали первый на нашем пути большой городок, водитель остановился около одного из придорожных магазинчиков. Вернувшись, он дал мне стакан ряженки и баночку холодного кофе. Когда уже поехали, и я всё выпил, китаец достал из бардачка баночку пива и тоже дал мне. Там ещё обнаружились пачки прессованного бисквита. Он выгреб их все и отдал мне. Когда подъехали к развилке, и я вышел из машины, водитель достал из багажника упакованную бутылку водки и подарил мне её. В общем, я как-то стал сомневаться в знаменитой русской щедрости. А не китайцам ли должна принадлежать эта слава.

Солнце село и уже были сумерки, но я быстро нашёл место в какой-то большой неглубокой яме. Водку я перелил в пустую пластиковую бутылку из под воды, а стекло выкинул. Ночью было прохладно.

Утро было пасмурным. Я вышел на 217 трассу и стал ждать попутку. Но место мне показалось не очень удачным, и я прошёл немного дальше. Там рядом с дорогой были какие-то юрты, похожие на гостевые для отдыхающих. Но меня удивили две огромные фигуры большого и маленького жирафов. Чтобы они значили в этих степях?

Напротив меня были какие-то жилые строения, и охраняющая их псина почти не замолкала.

Ветер был холодный, и я оделся теплее.

В основном весь транспорт ехал на Fuhai(Burultokay). В мою сторону проехало пару легковых машин, автобус и несколько фур. Я уже начал подумывать съездить в Fuhai, пока было воскресенье. На границе могли быть выходные как в Иркештаме.

Но мне остановился водитель фуры, который ехал прямо на границу с Казахстаном. Не доезжая поворота на Jeminay, был военно-полицеский пост. На нём проверяют все фуры. Поэтому лучше там проезжать либо на автобусе, либо на легковой машине. Сначала проверили мой паспорт. Потом завели в вагончик, где сидел очень неприятный китаец в бронежилете с автоматом и в каске, которую он воспринимал как корону. Паспорт отдали ему. Он, ничего не понимая, крутил его, как только мог. Водителю фуры, тоже досталось из-за меня. Но его только пожурили, чтобы больше никого не подбирал по дорогам. Пока «король в каске» игрался с моим паспортом, меня повели на досмотр рюкзака. Пошли со мной молодые солдаты. Так подробно меня проверяли первый раз.

Ничего интересного не обнаружив, привели обратно в вагончик. Судя по роже неприятного китайца, хорошего ждать не стоило. А может он был казахом. Это бы оправдывало его поведение.

Водитель фуры должен был по приезду в Jeminay кому-то позвонить, чтобы за мной приехали. Я понял, что попал.

Я думал, что это какая-то замута, чтобы развести иностранца на деньги. Но такие манёвры типичны для Казахстана, а не для Китая. Неужели и сюда они перекочевали.

Не надеясь на простое разрешение ситуации, я вернулся в кабину фуры, и мы поехали дальше. Дорога шла по невысоким сопкам. Погода испортилась, и временами шёл дождь.

Когда подъехали к Jeminay, водитель дозвонился до того, кто должен был меня забрать. Подъехала гражданская машина, мои подозрения усилились. Но кроме водителя там ещё был полицейский в форме. Я сел на заднее сиденье, и меня повезли в участок. Ехали какими-то окольными путями. Город был наводнён полицией, на улицах даже стояли броневики. Было прямо какое-то осадное положение.

Когда я вышел из машины, полицейский повёл меня в здание, где располагалась полиция города. Там он прошёл за стол, взял мой паспорт и стал что-то набирать на компьютере. Рядом с ним сидела девушка и занималась своими делами. Полицейский стал меня расспрашивать, откуда я еду, сколько дней уже в Китае и т.д. Потом сказал, чтобы я показал содержимое рюкзака. Я стал доставать всё своё барахло. Увидев фотоаппарат, он захотел просмотреть все снимки. Прогнал один раз. Потом подошла девушка, они посмотрели уже вдвоём. Этим тоже понравился Устюрт. Из соседнего помещения зашёл какой-то шибко наглый китаец. Похожий на «короля в каске». Он знал немного английский и стал задавать разные вопросы. В основном из его школьной программы.

Я понял, что сегодня граница не работает, а город закрыт для всех. Поэтому меня надо было куда-то деть. Привёзший меня полицейский сказал, мне сесть в сторонке и подождать. Я немного успокоился, так как теперь хоть что-то определилось. Например, то, что я мудак, так как, ведь догадывался о том, что погранпереход может не работать сегодня и всё равно попёрся сюда.

Ждал я минут тридцать. Потом из полицейских застенок вышел парень с фотоаппаратом и подошёл ко мне. Он сфотографировал меня, главный разворот паспорта и визу. Затем повёл меня на улицу. Нас сопровождал солдат. Мы с фотографом сели на заднее сиденье гражданской машины стоявшей у обочины, а за рулём был тот шибко наглый китаец.

Меня повезли на границу. Дорога от Jeminay в процессе строительства, поэтому было много объездов по щебёнке и камням. Пока ехали, наглый китаец продолжил блистать знаниями английского языка. Но надо признать, что на фоне остальных он действительно был полиглотом. Парень фотограф набрал на телефоне китайский текст, и перевел его на русский. Там было пожелание доброго пути. Его телефон ещё и сказал эту фразу женским голосом и по русски.

Сначала подъехали к какой-то военной конторе. Водитель долго сигналил, пока не вышел какой-то военный в звании. Я так понял, меня хотели сбагрить к ним до следующего утра, но не получилось. Тогда меня повезли в гостиницу. Проехали мимо «Белого лебедя». Но подвезли меня к крыльцу другой гостиницы «Yema International Business Club» (吉木乃野马国际商务会馆). Перед ней стоял полицейский микроавтобус. Я думал, водитель спросит денег за проезд, но я ошибся. Фотограф ещё раз пожелал хорошей дороги, и, убедившись, что я зашёл в гостиницу, они уехали.

Я подошёл к стойке и узнал цену. Одна из работниц знала немного русский язык. Стоил номер 220 юаней. Я сказал, что таких денег нет, надо что-то дешёвое и простое. Тогда мне предложили за 110 юаней. В залог я отдал свой паспорт, так как никуда выходить всё равно не собирался.

Когда я зашёл в номер, то увидел разбросанные вещи и понял, что кто-то тут уже живёт. Буквально сразу этот кто-то появился в дверях. Это был казахский дальнобойщик пьяный в хлам. Родители его были из Чувашии, а родной язык у него был русский. Ему было около шестидесяти лет. Мужик он был не глупый, и пока ещё был в сознании, мы пообщались. Бухал он уже второй день со своими коллегами из Казахстана.

Вскоре заявились и они. Один был русским, а второй казах. Все трое жили в Семипалатинске. Меня позвали пить вместе с ними. Пришлось пойти в комнату напротив. Пить я отказывался, как мог. Но меня продолжали убеждать, что выпить надо, или я их не уважаю и прочая подобная хрень. Вот она Россия, подумалось мне. Пришлось сказать, что мне пить нельзя по здоровью. Тогда от меня немного отстали. Только казах продолжал настаивать на том, чтобы я выпил. С казахами лучше вообще не пить. Их капитально клинит и они становятся агрессивными. Этот тоже мне стал прогонять какую-то одну тему. Мои объяснения он не воспринимал никак. Тогда я задал ему встречный вопрос, и он ненадолго переключился на него. Когда один русский упал на кровать и уснул, а второй стал тоже дремать, я понял, что надо уходить. Без особых объяснений я встал и пошёл в свой номер. Отдохнуть не получилось.

Вскоре пришёл и мой сосед. Дойдя до кровати, он лёг спать.

Когда он немного протрезвел и проснулся, то стал мне рассказывать про свою жизнь, про Казахстан и про работу. Ездил он за товаром в Китай уже очень давно. Был на всех китайско-казахских таможнях. Товар в основном возили транзитом прямо в Россию, по городам Сибири и на Алтай. У многих российских фирм в Китае есть своё производство.

Раньше на таможне в Jeminay было больше бардака, теперь стало всё серьёзно. Тем не менее, она самая медленная и придирчивая. У них были два выходных дня в неделю, но со вчерашнего дня суббота стала рабочей. Дальнобойщики не любили здесь переходить границу.

Спать я лёг рано, так как день был очень нервным, и неизвестно, каким будет завтра.

Утром дальнобойщик сказал, что на таможню можно идти уже в девять часов. Я последовал его совету. Забрал паспорт со стойки и пошёл на границу. В отстойнике уже образовалась очередь. В основном были китайские казахи с баулами и прочим барахлом. Каждый считал себя самым умным и пытался пролезть впёред всех.

Раньше десяти ворота не открыли. Запускать стали где-то в 10.15. Толпа ломанулась в узкие двери, но китайцы пропускали только по одному и небольшими партиями. Из ворот отстойника я подошёл к зданию таможни, там тоже была очередь. Граждан Китая пропускали дальше в основной зал, не проверяя, а с теми, у кого были другие паспорта, китайцы сначала беседовали в соседней комнате. У меня ещё и рюкзак там проверили. И опять смотрели мои фотографии. А если бы фотоаппарат был плёночный, тогда бы что было?

На входе в зал ко мне подошла китаянка таможенница, чтобы проверить вещи, но я показал, что меня уже досмотрели на входе. Она мне поверила. Вообще на китайских таможнях работает в основном молодёжь, лет до тридцати точно. Может они там проходят практику, а может это так задумано.

Потом был паспортный контроль, я переживал из-за своей бизнес визы. Думал, что начнут спрашивать, что за бизнес, кого знаю в Китае. Но парень контролёр не задал вообще никаких вопросов. Только поставил штамп о выезде. Потом я ещё раз прогнал рюкзак через телевизор и вышел из помещения таможни. Дальше можно было ехать только на транспорте, пешком не пускали никого. Я спросил у одного из водителей автобуса, возившего челноков, сколько стоит проезд до казахской таможни? Он ответил, что пятьдесят юаней. Это был явный перебор. Интересно, сколько ему платили китайские пассажиры с кучей баулов.

Чуть позже подъехали ещё автобусы, но эти были из Урумчи и следовали в Астану и Семипалатинск. В одном ехали шесть русских женщин с товаром. Они возвращались из Урумчи в Семипалатинск (Семей по казахски, Семск по простому).

Я подошёл к водителям обоих автобусов, но они меня отказались подвезти, объясняя это тем, что у них все пассажиры по счёту. Меня эта ситуация как-то озадачила. Я подошёл к одному из таможенников китайцев и объяснил, что меня никто не хочет везти. И он вписал меня в автобус к русским женщинам.Водитель уйгур особо не возражал.

От Китайской таможни до казахской всего метров сто. Когда подъехали к первому шлагбауму Казахстана, нас всех заставили выйти и пройти по какой-то губке смоченной дезинфицирующим раствором. Потом мы зашли в тот же грязный автобус по той же грешной земле. В чём смысл этой процедуру я не понял. Для автобуса приготовили губку по больше. Он должен был по ней проехать. На посту записали количество людей в автобусе и мы подъехали к казахской таможне. Но уже постояли где-то по полчаса и перед шлагбаумом и после него.

Когда я вышел из автобуса, то думал, что больше мне он не пригодится и поблагодарил водителя. Это заметил казах таможенник и начал задавать мне разные вопросы. Закончил он беседу такой фразой: «Пока иди, мы с тобой ещё потом поговорим». Оптимизма мне это не прибавило. Когда я вошёл внутрь здания, то меня перехватили местные КГБешники. Они завели меня в комнату, где сидели двое казахов. Те стали мне задавать вопросы о том, где я был, как обстановка в Китае после терактов, зачем туда ездил и т.п. Но я понял, что эти, скорее всего, не будут разводить на деньги, а просто делают свою работу. Так и вышло, задав ещё пару вопросов и получив на них ответы, меня отпустили. Я пошёл на паспортный контроль. Там сидел молодой казах. Он сам мне напомнил о том, что ещё нужно заполнить миграционную карточку. Но чтобы мне не бегать по таможне он предложил свою помощь. Я не возражал. После того, как он сам записал все мои данные в миграционную карту, поставил печати на неё и в паспорт и пожелал счастливого пути. Дальше мой рюкзак прогнали через телевизор, открывать не стали, но взвесили. Мне было самому интересно, сколько я таскаю на себе. Весил мой рюкзак 26 кг.

Я решил проверить, правильно ли написаны мои данные в миграционной карточке. Там я нашёл ошибку в моей фамилии, не хватало одной буквы. Я вернулся на паспортный контроль и попросил исправить ошибку. Казах сначала хотел это сделать на старом бланке, но потом передумал и заполнил новый. Поставил на нём печати и отдал мне.

Выйдя из таможни, я направился к воротам, до которых было метров двадцать, но меня не пустили. Разрешалось только на транспорте.

Пришлось опять садиться в тот же автобус. И тут у казахов начался обед, который длился с 12 до 14 часов. Но все пассажиры автобуса, в котором я ехал, успели пройти таможню. Кроме русских женщин был ещё один парень и две бабки из Китая. Пока стояли в автобус стали грузить какой-то левый товар. Уйгуры водители и казахи таможенники делали бизнес. Пока мы ждали два часа, я пообщался с русскими женщинами. Кроме того, что они ездили в Урумчи за товаром, они ещё и отдыхали там.

Когда у казахов кончился обед, нас впустили-таки в Казахстан. Только дальше ещё было два шлагбаума. Итого прохождение границ у меня заняло пять часов.

На Казахской стороне нет ничего. Только степь и стоящие около границы машины тех, кто встречает или провожает кого-то ну и вездесущие таксисты. Там уйгуры высадили мня из автобуса, про деньги они не спросили.

Не знаю почему, но я почувствовал облегчение, когда покинул Китай. Скорее всего это потому, что многочисленные полицейские проверки в Синьцзяне и перекрытые дороги создают какую-то напряженную обстановку и поэтому присутствует постоянное нервное напряжение. Я заметил, что даже когда въехал в другую провинцию Китая, где не было проверок и различных ограничений, то уже там стало легче.

Я пошёл по трассе в сторону цивилизации. До первого села было около тридцати километров.

Когда я прошёл метров двести, то увидел что ко мне идёт какой-то человек из вагончика расположенного недалеко от трассы. Я подумал, что это очередная проверка документов. Но это был просто охранник. Его заинтересовал человек с рюкзаком, идущий со стороны Китая. Я пообщался с ним. Он пожелал мне удачи, и я пошёл дальше. Пройдя ещё немного, я всё-таки решил стопить. Далеко я не уйду, а силы мне ещё пригодятся. К тому же было ещё и жарко.

Практически сразу остановился военный прапорщик. Хотя он уже был на пенсии, но какие-то дела на таможне у него были. Хотя он и был казахом, но говорил на русском без акцента. Прапорщик побывал во многих горячих точках во времена Союза и после его развала в 90-х. Он довёз меня до первого большого села Каратал.

Когда мы подъехали к местному магазинчику, там стоял автобус, на котором я выехал из Китая. Водитель уйгур ну очень удивился моему появлению. У меня ещё с прошлого посещения Казахстана осталось двести тенге, и я в магазине купил на них пирожное. Пока шёл на край села съел его на ходу.

Дальше уехал с парнем казахом. Хотя он и говорил со мной на русском, но чувствовался, типичный для казахов националистический настрой. С ним я доехал до Зайсана. Провёз меня казах почти до края посёлка. Я пошёл до перекрёстка, куда выходила объездная со стороны Китая. Когда я подходил туда, то как раз проехал «мой» автобус. Больше я его не видел.

С перекрёстка меня забрал казах лет сорока. Ехал он в Карабулак. Я спросил, почему такое название у посёлка. Он ответил, что рядом есть мощная артезианская скважина. До неё от дороги где-то метров двадцать. Водитель завёз меня туда. Там уже стояла одна машина. Видимо, это был знакомый подвёзшего меня казаха, так как они стали что-то обсуждать. Из земли торчали две трубы, а из них плескала холодная и чистая вода. Я наполнил свои бутылки и немного сполоснулся. Потом вернулся на трассу. Был уже вечер, и я думал, что если не уеду, то заночую где-нибудь рядом с источником.

Но я быстро уехал с казахом лет пятидесяти. Он сказал, что Карабулак очень криминальное место и что лучше объезжать его стороной. Ехал казах в Приозёрный (Тугыл). Я узнал, как раньше жилось в этом посёлке. Во времена Союза жизнь там кипела. Был рыболовный флот, а из Приозёрного ходил «Метеор» по Зайсану, потом по Бухтарминскому водохранилищу и через шлюзы поднимался по Иртышу до Усть-Каменогорска. Поэтому по дорогам тогда мало кто ездил. Кстати, более или менее нормальная дорога шла до Зайсана, дальше она становилась всё хуже и хуже.

Я остался на повороте в Приозёрный. Там торговали зайсанской рыбой. Со стороны Приозёрного выехала машина и остановилась чуть дальше меня. Водитель вышел из неё и стал что-то делать. В мою сторону от прилавков с рыбой шёл казах лет пятидесяти. Когда он проходил мимо меня, то сказал: «Пойдём посмотрим, возьмёт или нет.» Я как-то не очень люблю сам напрашиваться и поэтому не пошёл. Но когда казах пообщался с водителем, то он позвал и меня. Я разместился на заднем сиденье, где лежали разные вещи. Рюкзак запихали в багажник. Казах поехал спереди.

Водитель был из Хакасии. Сюда приезжал на могилу родителей, поставить памятники и подкрасить ограду. В Приозёрном прошла его молодость. Казах тоже был из этого села, но приехал туда позже и водителя не помнил. Но кое-какие общие знакомые у них имелись. Из разговора я понял, что там почти все были связаны с криминалом. Кто-то теперь сидел, кто-то спился, а кто-то уже умер. В общем, как-то всё уж совсем печально. Казах тоже был бывшим зеком. Он ехал до какого-то села километров на тридцать. Когда он вышел, я пересел вперёд.

Дорога, по которой ехали, состояла из ям трамплинов и бугров. Машина петляла из стороны в сторону объезжая всевозможные препятствия. Но не всегда получалось удачно.

Водитель заметил, что двигатель стал чихать и через какое-то время он совсем заглох. Пришлось заняться ремонтом прямо на обочине. Вокруг была степь и сколько до ближайшего посёлка, оставалось только гадать. Водитель залез под машину и снял бензофильтр. Потом продул его и поставил обратно. После этого, пару раз двигатель не хотел заводиться вообще, и мы уже думали, что заночуем там. Но третья попытка оказалась удачной.

Пока ехали, я узнал, чуть ли не всю историю жизни этого человека. Вообще, если вспомнить, всех людей, рассказавших мне свою биографию, за всё время пока я езжу автостопом, то можно писать рассказы и повести. Иногда бывают очень интересные судьбы. Этот водитель не был в Приозёрном уже давно. А теперь он даже и не знал, вернётся ли туда ещё. Русских там не осталось, да и казахи уже все другие. У него была ещё сестра в каком-то другом селе, но она не хотела уезжать из Казахстана.

Мы остановились около памятника Кабанбай батыру рядом с поворотом на село Богаз. Водитель хотел сфотографироваться на его фоне. Но фотоаппарат был ещё плёночный, а солнце уже садилось, поэтому я не знаю, получилось ли там что-то или нет. Видно было, что человек прощается со своей Родиной навсегда.

Водитель хотел заехать переночевать в село Большевик, где когда-то жили его знакомые. Он даже не знал, жив ли ещё кто-то. Поэтому с трассы мы свернули на дорогу туда, на повороте была кафешка. Я поехал с водителем до виднеющихся недалеко посадок. А там оказалась ещё и река. Уже стемнело, но не совсем. Мы спустились на берег. Водитель умылся из реки. Я попрощался с ним, и пока ещё можно было различить окружающую местность, стал искать место для палатки. Поставил я её недалеко от берега на песке около кустов. Когда я пошёл к реке, чтобы умыться, то не удержался и искупался в небольшой заводи перед сном. Комары были, но не так уж и много. Ночью было тепло и спокойно.

Утром я дошёл до трассы и стал ждать попутку. Остановил молодой казах с пассажиром. Сначала он сказал, что довезёт меня до Кокпекты, хотя ехал Усть-Каменогорск. Но мы, разговорились, и казах довёз меня до Георгиевки (Калбатау). Казахи стараются все русские названия заменить своими. Иногда это просто перевод на казахский язык, а иногда совсем не совпадающее по смыслу слово. Всю дорогу пассажир, сидевший на переднем сиденье, спал, и я разговаривал только с водителем.

Поворот на Усть-Каменогорск находится прямо на въезде в Георгиевку. Там природа почти как в Поволжье. Водитель с пассажиром пошли в расположенную перед перекрёстком кафешку, а я сразу пошёл на трассу в сторону Семипалатинска. На указателе была стрелка налево. Но я помнил, что когда ещё перед отъездом смотрел спутниковые снимки, то объездной в Георгиевки не заметил, дорога шла прямо через село. Но я решил поверить указателю.

Сначала я стал стопить в направлении на которое указывал знак. Но машин в мою сторону не было вообще. Я пошёл пешком. Где-то впереди должен был быть перекрёсток, где проходила трасса с Алма-Аты на Семей. На дороге сначала был асфальт, хотя и разбитый. А когда я дошёл до кольца, и вышел на прямую на Семипалатинск, то началась грунтовка. Машины были, но мало. Когда они проезжали, за ними висело облако пыли. Стопить в такой ситуации было очень неприятно, тем более ветер дул в мою сторону. Я застопил машину, в которой ехал мент-казах. Он сказал, что может подвезти только до следующего посёлка. Я отказался, так как не хотелось лишний раз нарываться. Сказал, что мне надо до Семипалатинска. Мент спросил, всё ли в порядке с документами. Я ответил, что всё отлично. Проверять он не стал, поверил на слово.

Дальше я вышел на встречную полосу, чтобы на меня не летела пыль, и попробовал стопить так. Остановился КамАЗ с прицепом. Из щелей деревянной будки торчали кочаны капусты. За рулём был казах лет сорока, а на спальнике узбек лет шестидесяти. Они ехали из Чимкента. И, как положено южным казахам, воитель предложил отвезти меня к пастухам, чтобы я у них поработал. Это у него была такая шутка. Человек он вроде был нормальный, но то, что он был с южного Казахстана, и к тому же после такого предложения, я относился к нему с настороженностью.

Машина была сильно перегружена, поэтому ехали медленно. Но и дороги не было до самого Семипалатинска. То объезды по степи, то просто какие-то ямы на асфальте. Вроде идёт стройка новой дороги, но строят её сами казахи, а это почти как в России, надолго и безрезультатно.

Хотя мы ехали медленно, но машин на Семипалатинск было как-то уж очень мало, в основном легковые. Ну и по такой дороге особо не разгонишься. В общем, я решил ехать на этом КамАЗе до конца.

Перед городом было несколько очень опасных для большегрузов участков. Объезд был по грунтовке по солончаку. Если не рассчитать и не проскочить его, то можно очень крепко там сесть. В дождь, эта дорога превращается в кашу.

Когда въехали в город, то водитель позвонил по телефону и узнал, куда ему ехать. Им нужно было на другую сторону Иртыша. Поэтому я поехал с ними. Мост мы еле нашли. Хотя и были указатели, но какие-то не явные. Пришлось спрашивать у местных жителей. В нашем направлении дорога на мост была разбита колоннами на семь полос, и над каждой висел белый шатёр, что символизировало семь палат. Я остался на кольце после моста. Здесь подвозившая меня интернациональная водительская команда закончила непрерывный перегон длиною в трое суток. Пока за рулём сидел один шофёр, другой спал. Потом менялись. И это была не удобная европейская фура, а старый и суровый КамАЗ.

От кольца я пошёл по указателям на выезд в сторону Павлодара.

Когда я планировал дорогу назад, то хотел от Семипалатинска ехать на поезде через Астану до Уральска или Актобе. Но после случая с мусорами на Луговой, я резко передумал. Не хотелось ещё раз также попасть на деньги. И поэтому я решил ехать автостопом через Казахстан и Россию.

По улице, где я шёл, работали колонки с водой. Было очень жарко, и я поплескался немного в одной из них. Пробовал стопить, но останавливались только таксисты. По пути попался какой-то банк. Но обменять валюту там было нельзя. Вроде деньги есть, но никто за них ничего не продаст. Вот их истинная сущность. Это просто цветная бумага.

Прошёл мимо НИИ «Радиационной медицины и экологии». Там изучают последствие ядерных испытаний на расположенном относительно недалеко от города полигоне.

Стопить я стал уже на выезде из города, где была большая стоянка для фур и хорошее место для меня. Уехал я с дальнобойщиком на фуре с прицепом. Водитель был казахом, долгое время жил в Семее, а потом переехал в Алма-Ату. Он рассказал, как после развала Союза от безработицы и безденежья, местное население вырубало сосновые леса вокруг города. Он тоже принимал в этом участие. У меня была возможность услышать про весь процесс из первых уст. Результат этой войны против природы можно видеть сразу же, как только отъезжаешь это Семея. Вокруг вместо леса остались одни пеньки. И как память о прошлом, почему то не срубленные несколько сосёнок. Водитель предположил, что тогда они были детьми и их не тронули. А теперь они выросли.

Но вырубать леса не перестали. Продолжают этим заниматься и сейчас, но уже не так открыто и подальше от города. Лес везут в основном на юг Казахстана.

Водитель угостил каким-то пирожком с печенью и чаем из термоса. Из-за того, что у меня не было тенге, а обменять рубли пока было негде, то я питался запасами из рюкзака, а их уже практически не осталось. Поэтому этот пирожок мне показался очень вкусным.

Дорога от Семипалатинска тоже строиться и поэтому ехали через остатки леса по грунтовкам в объезд.

Остался я на каком-то перекрёстке около гаишного поста. Водитель поворачивал в сторону границы.

Стопить рядом с постом я не стал, а прошёл подальше от него. Оттуда уехал на «Ниве», в которой уже сидели две женщины казашки, а за рулём был парень той же национальности. Я хотел положить рюкзак себе на колени, но у «Нивы» оказался неожиданно просторный багажник прямо под задним сиденьем. Так как на машинах этой марки я практически не ездил, то и про этот тайный отсек даже не догадывался.

Там казахи уже совсем другие. Они хорошо знают русский язык. Иногда общаются на нём даже между собой. Да и попроще они. Не чувствуется в них этот южный национализм и непонятная подозрительность.

Доехал я на «Ниве» до первого въезда в село Семёновка (Карабас). На моей карте были ещё русские названия, а на знаках уже казахские. Поэтому я не всегда понимал, где еду.

От поворота я уехал тоже с казахом до следующего перекрёстка, откуда шла дорога в это же село, но с другой стороны. Рядом рос хороший сосновый лес. Уже было поздно, и я решил отдохнуть. Поэтому пошёл ставить палатку в сосны. А вот про шишки-то я и забыл. Пришлось искать полянку, где их было поменьше.

Утром я вернулся к перекрёстку и стал ждать попутку. Транспорта практически не было. Напротив меня остановилась машина, и из неё вышел казах. Он кого-то встречал или ждал. Но стоять одному ему было скучно, и он подошёл ко мне. Спросил откуда и куда я еду. Оказалось, что встречал он тёщу из Павлодара. Когда в мою сторону ехала машина, он уходил на свою полосу, чтобы не мешать.

Уехал я раньше, чем приехала тёща. Забрал меня русский из Семска на японском микроавтобусе. Километров через пять попалась стоящая на обочине машина с двумя пацанами казахами и девушкой казашкой. Они пробили колесо на ямах дороги. Водитель, с которым я ехал, сказал, что встретил их километров двадцать назад, они уже поменяли одно колесо, но дорога их ничему не научила. Больше запасок у них не было, и водитель посоветовал им набивать чем-нибудь пробитое колесо и пытаться доехать до ближайшего села.

Дорога хотя и была разбитая, но машина позволяла ехать относительно быстро. Как только въехали в Павлодар, заглох двигатель. Заводиться он не хотел. Заглохли очень удачно, прямо у ворот СТО. Но было ещё рано, и они не открылись. Я попрощался с водителем и пошёл через город пешком.

У прохожих спрашивал направление. Павлодар русский город. Казахов там мало. Я шёл по улице Кутузова, на ней были только многоэтажки советского времени. Новых домов я не видел. По пути попалось отделение банка. Там наконец-то я обменял валюту. Очень хотелось есть. Я не знал, где ещё представится возможность купить продукты и поэтому зашёл в один из ближайших магазинов, чтобы сделать запасы.

Погода испортилась, и стало холодно, но дождя не было.

Я спросил, как добраться на выезд на общественном транспорте, ведь теперь у меня были деньги. Мне сказали, что можно доехать на трамвае. Я пошёл на остановку. Пока ждал, пообщался ещё с одним человеком. Он посоветовал доехать до улицы Лермонтова, а потом пересесть на автобус номер два. На нём доехать до остановки «Мотель». Так я и поступил. Проезд в трамвае стоил 55 тенге. Когда я вышел на нужной остановке и стал переходить улицу, то подумал: «а хорошо бы прямо тут было бы интернет кафе». И как только я вывернул из-за угла, то так и получилось. Я зашёл на пятнадцать минут, чтобы проверить почту и написать несколько писем.

Потом на автобусе я доехал до нужной остановки и пошёл на удобную позицию. Там быстро уехал с русским парнем до его деревни. Он ехал навестить родителей, а сам жил в Павлодаре.

Дорога там тоже строится, и пришлось ехать по грунтовке. Оставил меня парень около поворота в его село.

Как только он отъехал, и я вышел на трассу, на встречной полосе напротив меня остановился русский лет шестидесяти. Он спросил, куда я еду. Я сказал, что в Омск. Он развернулся и предложил подвезти до Качир(Теренколь). Я согласился. Оказалось, что водитель проезжал мимо, когда я забирал рюкзак из предыдущей машины. Ему стало интересно, что я за турист, и он, развернувшись дальше на трассе, вернулся обратно.

Пока ехали, разговорились. Он рассказал про свою молодость, потом про настоящие дни. Я уже не первый такой пассажир, которого он подвозит. Этот человек построил в своём селе небольшую часовенку и, узнав, что я православный, обещал поставить за меня свечку. Потом пригласил пообедать. Это был первый русский человек, за все те года, что я ездил автостопом, который сам пригласил к себе в дом. Я отказывался, но он сказал, что потом вывезет на трассу. Водитель позвонил домой и предупредил жену, что едет с гостем. В Качирах он занимался мебелью, но собирался в скором будущем перебраться в Россию.

В гостях меня накормили супом и салатом. Потом попили чай. Как и обещал, водитель подвёз до трассы уже на выезде из села.

Там я тоже долго не стоял. Остановился русский лет семидесяти на иномарке. Ехал он прямо в Омск. Интересный оказался дед. Тут дорога была уже нормальная, и ехали быстро. Где-то на полпути остановили гаишники. У водителя оказался просроченный техосмотр. С него взяли штраф 5000 тенге. От взятки гаишник отказался, так как надо было делать план. У меня посмотрели документы.

На казахской таможне водителя особо не проверяли. А вот мой рюкзак таможенник решил проверить полностью. Отобрал петарды. До газа он не докопался. Водку в пластике тоже не заметил. Заинтересовала его молотая гречка, но потом он оставил её мне. На паспортном контроле проблем не было.

Российской границы можно сказать, что и нет. Девушка с зеркалом на палке попросила открыть машину. Заглянула под бардачок и всё. Паспортный контроль находился в одиноко стоящем вагончике. Мне это напомнило таможню Таджикистана. Люди заходили по одному.

Вот так и должен выглядеть таможенный союз.

После границы заехали на заправку. В туалете, я набрал воду из под крана в одну пустую бутылку. Но как-то не обратил на неё внимание.

К Омску подъезжали уже поздно вечером. Я остался на окружной. Она идёт с южной стороны города. Я хотел добраться хотя бы до выезда на Ишим. Мне остановил парень таджик на «жигулях». Пока ехали, повспоминали Таджикистан. Оставил он меня около большого гаишного поста, расположенного в центре перекрёстка. Когда я забирал рюкзак с заднего сиденья, парень дал большое яблоко, которое там лежало.

Я решил в этот день больше никуда не ехать и пошёл в ближайшие посадки ставить палатку. Перед сном решил перекусить и достал бутылку, которую наполнил на заправке. Я пришёл в ужас от цвета воды. Она была оранжевая от ржавчины. Но пить хотелось. На чай я её не стал пускать, а заварил на ней кашу.

Ночью было холодно, по низу палатки утром образовался иней.

Проснулся я рано от холода. У меня имелся снимок окружной Омска из космоса. На нём было видно, что чуть дальше есть ещё одна развязка. Я решил дойти до неё. Там я спустился с моста, по которому шёл, на нужную дорогу и стал стопить. Место было очень неудобным из-за практически отсутствующей обочины. Но уехал я быстро на жигулёнке с двумя казахами и русской девушкой. Довезли они меня до «долины нищих». Я сначала воспринял название буквально, а когда стали подъезжать, и я увидел построенные там дворцы, то всё стало ясно.

От перекрёстка, где меня оставили, уже шла прямая трасса на Ишим. Но место для стопа там найти очень сложно. Обочина это грязь и ухабы. Там даже стоять неудобно. Я пошёл дальше прямо по проезжей части. Омские автолюбители такие же наглые, как и везде по России. Пешеход для них не человек. Прошёл я где-то полтора километра, прежде чем нашлось что-то более или менее подходящее.

Но Омск ещё не закончился, там был какой-то промышленный район или что-то вроде того. Уехал я случайно. Чуть дальше места, где я стоял, был светофор. И когда набралась большая пробка, то напротив меня остановился парень на американце. Я посмотрел на него, и он показал, чтобы я залезал в кабину. Ехал он из Красноярска в Каменск-Уральский. Где находится этот город, никто из нас не знал. Но было ясно, что до Ишима нам по пути.

Где-то на трассе, остановились около кафешки. Водитель пошёл искать банкомат, а я отправился на поиски воды. Нашёл я её в гостинице. Но и тут она отдавала железом. Что-то не так с водой в Омской области.

Давно я не ездил по России автостопом. На трассах появилось очень много транспорта. Как мелкого, так и большого. Кафешки превратились в целые острова цивилизации с банкоматами и прочими благами. По рации стали пускать рекламу. Дальнобойщиков это очень бесит.

Когда проезжали мост через Ишим, то удивились тому, как широко он разлился и затопил огромные площади. Было похоже на Волгу. Чуть дальше встретился поворот на деревню с говорящим название Водолазово.

Я остался на развилке на Курган. Водитель спросил по рации, где меня лучше высадить и ему подсказали.

Развязка там была какая-то хитрая, но разобравшись, я вышел на нужное направление.

Когда я уже стоял и стопил, то передо мной остановился жигулёнок. Из него вышел нагловатый парень в кепке похожий на кавказца и стал спрашивать, как проехать на Курган. Я сказал, что они едут правильно. Он спросил, куда надо мне. Я ответил, что еду в Пензу автостопом. Из машины вышел ещё один парень. Они решили меня взять с собой.

Оказалось, что это были цыгане из Омска, а ехали они в Саратов работать на стройке. Один говорил по русски без акцента. Они спросили, что я думаю о цыганах. Но говорить правду я не стал, так как с детства недолюбливаю этот народ. Я ответил, что про цыган вообще не думаю.

От Ишима дорога кончается, начинаются колеи в пыли и грязи. Последний раз я там был по дороге во Владивосток в 2008 году. За шесть лет дорогу так и не сделали.

Когда выехали на асфальт, то остановились в придорожной кафешке. Цыгане угостили обедом. Они собирались ехать без остановок, поэтому, когда один спал, другой рулил.

Я общался в основном с тем, что хорошо понимал русский язык. Я так понял, что он не очень хорошо умел читать, так как спрашивал куда ехать, хотя были указатели. По разговору вроде бы обычные люди, со своими проблемами и своей жизнью. Но всё равно я не доверяю цыганам. И этих я стал подозревать в том, что что-то они задумали недоброе. И чтобы успокоить душу, попросил их оставить меня около небольшого леса после Кургана. Они очень удивились, но не возражали. Был уже вечер, и я сказал, что не хочу ехать в ночь, а там было хорошее место для палатки.

Как только они скрылись, я стал стопить. Думал, что буду уезжать долго. Но практически сразу остановил парень на «Газелле» ехавший в Челябинск. Он был родом из Магнитогорска. Пока ехали, он рассказывал про то, как там до сих пор «бомбят» на трассах. Самый опасный по его словам Троицк, а уже потом Магнитогорск. По пути остановились около торговавших пирожками бабулек. У них были даже раскочегаренные самовары. Водитель поделился со мной пирожком.

Остался я на развязке перед Челябинском. Решил ехать дальше, хотя солнце уже было низко над горизонтом. Объезжать Челябинск я решил югом. Встал на спуске с моста развязки. Как-то быстро меня забрал татарин Ильяз на фуре.

Окружная Челябинска была нормальной, а вот когда выехали на М5, то там шла стройка и ехали в объезд по разбитым грунтовкам. Ох уж эти российские дороги. После Китая меня они очень раздражали. Ладно бы это были какие-то второстепенные направления, но ведь это же федеральныетрассы.

Ближе к Уральским горам догнали знакомого Ильяза и сделали небольшую остановку. Он был русским и возвращался из рейса в Якутск. Рассказал про летние сюрпризы трассы М56. Я так понял, у них постоянно бывают рейсы из Татарстана в Республику Саха.

Когда поехали дальше, Ильяз рассказал о зимних дорогах Сибири. Про оледенелые горные серпантины и прочие суровые вещи.

Солнце уже село, но темноты сильной не было. Оставил меня Ильяз по моей просьбе около кафешки, где рядом с трассой было озеро. Палатку я ставил без фонарика. Ночью было холодно, низ тента покрылся инеем.

Утром я надеялся быстро уехать, так как позиция для стопа была хорошей и машин было много. Но простоял я там больше четырёх часов, но никто даже не остановил. Над озером висел очень плотный туман. Несмотря на солнце, было прохладно. Я несколько раз менял позицию, но далеко не отходил, так как обочины дальше не было вообще. Решил хотя бы набрать воды в кафешке, напротив которой я стоял. Здесь она была чистая без намёка на ржавчину. Когда моё терпение кончилось, я взял рюкзак и пошёл дальше по трассе. Она сразу поднималась на очередной холм. Обочина была глиняная и пыльная. Я пробовал идти по асфальту, но автолюбители выжимали меня с дороги.

Когда поднялся на вершину холма, попробовал стопить. И практически сразу остановился ВАЗ-21099, машина съехала прямо на разбитую обочину. За рулём была женщина лет пятидесяти. Заднее сиденье у неё было завалено различными вещами. Она разобрала их немного, освободив место для моего рюкзака. Ехала женщина из Сургута в Самарскую область, в посёлок Шантала. Машину она гнала для своей дочери, которая там жила и училась.

В России женщины меня подвозили очень редко. С этой мы ехали очень быстро. Видно было, что за рулём профессионал.

Дорога через Уральские горы была не такой разбитой, поэтому скорость была хорошей.

В Сургуте женщина работала вахтой на буровых станциях, делающих пробные скважины. В последнее время нефть стали качать уже в Якутии. Мы всю дорогу о чём-то говорили, и я не заметил, как уже подъехали к повороту на Камышлу.

Был уже вечер. Уехал я с парнем дальнобойщиком из Чебоксар. Он ехал в Тольятти. Почти до Красного яра дорога шла в основном по очень разбитым объездам строящихся участков трассы. Ехали медленно. Водитель не поехал до Самары, а повернул не доезжая Красного яра. Так как он собирался въезжать в Тольятти на первом повороте, то я попросил оставить меня около заправки за пару километров до него. Там был хороший сосновый лес, где я и расположился на ночёвку. Ночью было тепло.

Утром я вышел на позицию. Стоял я на выезде с заправки. Машин было много, но не останавливал никто. Это типичная для России ситуация. Ну и время ожидания на наших трассах примерно два-три часа. Сначала я доехал до первого поворота в Тольятти. Забрал студент и две студентки из Оренбурга, ехавшие в гости к друзьям. На этом повороте было не очень удобное место, и, простояв около часа, я прошёл дальше, где машины выезжали уже из Тольятти. Там ещё простоял столько же, прежде чем уехал с парнем из Мордовии на цементовозе. Он часто подбирал по трассе попутчиков, чтобы веселее и интереснее было ехать. Довёз он меня до Сызрани. Там он свернул на Ульяновск. Я остался на окружной.

Ещё час ожидания. Уехал я оттуда на «Жигулях» с жителем Самары лет шестидесяти. Провёз он меня чуть дальше Сызрани, где была развилка на Заборовку. Там я постоял часа два. Российский автостоп начал меня очень сильно раздражать. Ладно бы машин было мало, или направление глухое, а то трасса федеральная и прилично загруженная. Всё-таки дело в людях. Слишком эгоистичные стали россияне.

Уехал я с водителем из Самары на какой-то легковой машине. Он ехал по работе в деревню чуть дальше Новоспасского. Я остался на повороте. Там были остатки старой заправки, на съезде к которой я и стал стопить. Но буквально сразу остановилась фура, прямо на разбитой обочине. Я подумал, что это мне. Подошёл спросить, а водитель ответил, что высаживает женщину, но может забрать меня на освободившееся место. Ехал он на Тамбов, и по пути мне с ним было до Пензы. Водитель попался образованный и любитель поговорить. Время пролетело быстро, и часа в четыре я подъехал к Пензе.

Круг замкнулся.

Счастливого пути, всем тем кто...