Travel

Я с нетерпением ждал приближения лета, чтобы снова отправиться в гостеприимный Таджикистан. Почему мне хотелось вернуться в эту самую отдалённую и самую высокогорную республику бывшего Советского Союза? В первую очередь из-за красоты тамошней природы. Это великолепные заснеженные вершины с блестящими на ярком солнце ледниками, разноцветные горные озёра, высокогорные альпийские луга с сочной зеленью и яркими цветами, чистые горные реки и тёмные звёздные ночи с миллиардами звёзд. Ну, и, конечно же, это ещё и люди Таджикистана с их добротой и гостеприимством. В общем, это надо прочувствовать лично.

Итак, ещё один небольшой отчёт о моей летней поездке в бывшую советскую Среднюю Азию.

В этом году я решил ехать до Самарканда. Только в этот раз я взял билет на поезд Саратов - Ташкент. До станции отправления от Пензы я доехал на рейсовом автобусе.

Проводники узбекского поезда были такими же барыгами, как и в таджикском. Бельё они загнали по сотне за комплект, а вот полотенец пассажиры так и не увидели. Обычные ватные матрасы, в этом поезде, заменили на большие куски губки. Замена плохая и не удобная. Номер места в билете значения не имеет, его указывал проводник на своё усмотрение. Хотя, если кого-то такой вариант не устраивал, то проявив немного настойчивости вполне можно отказаться от этой «услуги». Проводники азиатских поездов очень наглый и жадный народ, общаться с ними надо уверено и жёстко.

Мой плацкарт снова оказался интернациональным. На этот раз вместе со мной ехали два узбека и кореец. Последний был русскоязычным, хотя и родился в Казахстане. Жил он в Ташкенте, а в Россию ездил в гости к жене и сыну. Узбеки возвращались домой в Хорезм с заработок в Москве. У них была просрочена миграционная карта и поэтому на всех границах с них требовали денег. Самая дорогая таможня для них оказалась российская, по 500 рублей с человека. Но, не смотря на все эти пограничные и ментовские придирки, узбеки не теряли бодрости духа от приближения к родному дому. По пути поезд набивают теми, кому надо ехать, а ехать не на чем. Особенно это актуально для Каракалпакии, где нормальных дорог нет в принципе. Так что верхние полки и тамбур постепенно заселяются. Пьют узбеки мало и далеко не все. Поэтому, несмотря на перенаселённость поезда, обстановка очень даже спокойная и дружелюбная.

Казахстан это бескрайние высушенные солнцем степи, с редкими кустиками сухой травы. После границы с Узбекистаном начинается плато Устюрт, ещё более безжизненное и жаркое место. Вдалеке виднеются его обрывы (чинки), иногда встречаются чёрные джины пустыни - пыльные вихри. Говорят, есть машинная дорога через Устюрт. Но глядя на эти безжизненные просторы, слабо в это верилось. Надо признать, есть какая-то загадочная и притягательная красота в этом суровом безводном месте. Наверное, было бы очень интересно совершить пешее путешествие по тем местам.

Лишь с приближением к Нукусу за окном появляется жизнь, в виде рисовых и хлопковых полей, арыков и кишлаков. Поезд пересекает несколько русел Амударьи, проезжая над её мутными и бурными водами. А дальше снова начинаются пустынные пейзажи. Красивы пески на восходе, когда просыпающиеся солнце окрашивает барханы во всевозможные цвета и оттенки. С приближением к Навои начинается кишлачный Узбекистан с бесконечными хлопковыми полями.

И вот, наконец, Самарканд. Архитектура его вокзала соответствует азиатскому городу. Выйдя на привокзальную площадь и пройдя немного вправо, я попал на стоянку городских маршруток. Там я сел на ту, что ехала к Регистану. Странно, что водитель не завысил цену, как это обычно бывает в Средней Азии, а действительно назвал цифру, за которую ездят местные.

Большинство вывесок в городе написано на русском языке.

Недалеко от Регистана есть Интернет кафе. Дорогу туда показали школьницы таджички. Я заглянул в сеть, чтобы отправить весточку на Родину.

Оказывается, в Самарканде между таджиками и узбеками существует большая неприязнь, так как первые считают, что город исторически принадлежал Таджикистану и только «благодаря» советской власти он отошёл Узбекистану.

В Регистане я задерживаться не стал, так как был там уже год назад, да и поезд пришёл с опозданием на три часа. Надо было спешить на границу. Водитель маршрутки назвал цену 2000 сум. Это было слишком много. После недолгих торгов он естественно скинул, но не намного. Доторговались до 1500 сум. Настоящая же цена была где-то 800 сум.

Стоимость проезда на такси считается приблизительно как один российский рубль за километр, плюс сложность дороги. Последний фактор учитывается редко. Большинство дорог в Средней Азии приблизительно одинакового хренового качества. Хотя в Киргизии, например, проезд дешевле, чем в Узбекистане.

Мне хотелось поскорее попасть в гостеприимный Таджикистан. В этот раз на узбекской таможне просвечивающий вещи аппарат не работал, но мой рюкзак смотреть никто не стал. Заполнив декларацию, я покинул Узбекистан.

С Таджикским гостеприимством, в этот раз, я столкнулся сразу после того, как мне поставили печать в паспорт. Представитель экологического контроля Расул, пригласил погостить у него в Пенджикенте. Но мне надо было постараться в этот же день добраться как можно выше по долине Маргузорских озёр.

Заплатив два сомони, я доехал до города. В Пенджикенте таксист пересадил меня на попутную машину за двадцать рублей до золоторудного комбината принадлежащего англичанам. Водитель, Рахманкул, оказался инженером работающим там. Так как был уже вечер, то он поинтересовался, где я буду ночевать. И не получив конкретного ответа пригласил к себе в дом, в поселок Согдион, километрах в пяти от комбината.

Рахманкул жил в пятиэтажном доме. В его квартире был бойлер, так что я даже помылся тёплой водой и побрился. Потом познакомился с его семьёй и попробовал таджикского плова. Отдых, хотя и не большой, но после трёх дней в поезде был весьма кстати. Двадцать рублей за проезд Рахманкул брать отказался, так как я был его гостем.

Утром, дав мне в дорогу лепёшку и пакет крута (сушёный кефир) и пожелав доброго пути, меня отправили на «Камазе» в сторону семи озёр. Камазисты едут за камнем, чуть не доезжая Рашны. В этой долине был большой кишлак Шинг, но в прошлом году его снесло селем. Некоторые дома уцелели. Жителей, оставшихся без крова, поселили около самого погранперехода где переходил границу я. Там образовался новый кишлак. Год назад были ещё только палатки, теперь уже полноценные дома.

Дорога в долину семи озёр.

Сначала долина реки была довольно широкой, но постепенно стала сужаться. И дальше дорога уже шла по узкому ущелью с отвесными скальными стенами. Река маловодна, но тогда было начало июня. К середине лета воды в ней и озёрах прибавляется.

По пути обогнали одного мужика. Водитель про него сказал, что этот «плохой человек» был связан с наркотрафиком. К тому же он ещё грабил одиноких туристов, отбирая их вещи или деньги. Мне посоветовали его не бояться и вести себя уверено и если что «бить в лицо». Чтобы мне с ним не столкнуться, водитель с напарником провезли меня немного выше того места, куда ехали сами. Дальше пришлось идти быстрым шагом, чтобы оторваться от того типа. Вскоре, он обогнал меня в кузове ЗИЛа. Хотя меня и звали в кузов к нему, но я не полез. Об этом я решил написать, чтобы предупредить читающих мой отчёт о возможности такой неприятной встречи.

От Рашны недалеко до первого и самого красивого озера долины под названием Мижгон. Сначала, я принял его за реку. Я подумал, что она просто стала шире и спокойнее. Красота этого озера в цвете его воды. Оно зажато с двух сторон отвесными скалами. Река в озеро впадает, просачиваясь через серьёзный завал, по которому проложены витки серпантина дороги. Озёрную воду я пил без последствий.

Озеро Мижгон.

Сразу же за подъёмом следующее озеро Соя с зелёным цветом воды. Так как по дороге иногда проезжали редкие машины, я решил постопить. Мне остановил «Уазик». Сидящие в нём согласились подбросить до кишлака Падруд, куда они собственно и направлялись. Среди ехавших в машине был Туйчиев Шомурад, бывший руководитель туристической базы «Маргузор». Эту базу снёс сель. Сейчас туристические фирмы есть только в Пенджикенте.

Названия почти всех озёр долины имеют смысловой перевод. Мижгон это ресница. Соя означает в тени. Гушьёр не помню. Нофин – пупок, так как серединное озеро. Хурдак не переводится. Маргузор означает хорошее место, оазис. Хазорчашма это тысяча источников.

Гушьёр имеет зелёный цвет воды. За ним грандиозный завал, после подъёма на который, открывается вид на обширную гладь Нофина, самого длинного из всех семи озёр. В Соя, Гушьёре и Нофине есть рыба. На счёт Маргузора не помню. Уровень воды в озёрах на начало июня очень низок, полноводными они становятся в середине июля. Чем выше мы поднимались, тем плотнее смыкались отвесные скалы обрамляющие ущелье. Сложно было представить, как выглядели тропы вдоль озёр, до того, как там проложили дорогу.

Когда приехали в кишлак Падруд, Шомурад определил меня в дом к своей родне. Там действительно «дикие» люди. Женщины прятали лицо и отворачивались от меня. Детей в семьях по десять - пятнадцать человек. В доме, где я остановился, было девять девочек и десять мальчиков. Русский язык в тех местах знают единицы. Хотя, даже из этих, спрятанных в неприступных скалистых горах кишлаках, мужское население едет в Россию на заработки. Живут там бедно, так как земли очень мало. За травой люди ходят высоко в горы. В кишлаке растут вековые деревья грецких орехов. Да и сам Падруд очень старый, со времён последних завоеваний Таджикистана, когда люди с долин ушли в горы, спасаясь от войн. Сразу за кишлаком небольшое озеро Хурдак. Погода вечером была дождливая и пасмурная.

Обсудив с Шомурадом свой дальнейший маршрут, я понял, что одному идти через перевал Тавасанг не стоит. Переночевал я в кишлаке.

Озеро Хурдак.

Утром я выложил половину вещей из рюкзака, и, оставив их в доме, пошёл вверх по ущелью. Я хотел дойти до Дарахтисурха, а вечером вернуться обратно. Озеро Маргузор также образовано завалом. Автомобильная дорога идёт по его правому берегу и пробита в отвесных скалах. Утром озеро очень живописно.

Озеро Маргузор.

Дойдя до кишлака Маргузор, что у истоков одноимённого озера, я был приглашён в гости местным жителем на чай. Идти через Тавасанг в одиночку, он тоже мне не советовал. Хозяин сказал, что если я не буду успевать в Падруд до темноты, то смогу переночевать у него в доме.

Жители кишлака.

Дорога через кишлак Маргузор.

За кишлаком начинается подъём на очередной завал, здесь река несётся бурным потоком вниз по большим камням. Вода чистая и голубая.


Река вытекающая из Хазорчашмы.	Внизу Маргузор.

После подъёма открывается небольшая долина. Со стороны дороги берег озера Хазорчашма травянистый и пологий. Прямо у воды кончается автомобильная грунтовка. Это место идеально для небольшого лагеря. На берегу можно найти немного дров, а воду брать прямо из озера. Дальше есть короткий участок овринга, его бревна местами находятся даже под водой. Затем начинается обычная горная тропа.

Рядом с истоками озера есть огороды жителей кишлака Маргузор, на них они сажают картошку. Через реку, впадающую в Хазорчашму, перекинут мостик. Дальше тропа не очень круто поднимается наверх и уходит в ущелье Дарахтисурха. Я прошёл по ней чуть дальше впадения в озеро реки и повернул обратно. Временами шел дождь, а вершины гор были затянуты облаками. Видимо, поэтому пейзаж казался немного тусклым. В ущелье Дарахтисурха есть небольшой кишлак, но до него я не дошёл.


Пастухи.	Пастухи.	Вершина над Маргузором.

Река впадающая в Хазорчашму.	Ущелье Дарахтисурха.	Тропа в ущелье Дарахтисурха.

Хазорчашма.

Время было уже за полдень, а вышел я из Падруда часов в шесть утра. Обойдя озеро Хазорчашма в обратном направлении, я сделал привал на его берегу. Приготовил обед и сполоснул некоторые вещи из одежды. Вода горных озёр и рек хорошо отстирывает, даже без мыла. Часов в семь вечера я вернулся в Падруд. Странным показалось то, что меня поили только чаем, а кормили только хлебом. Поэтому приходилось питаться своими запасами. Такое я встретил в Таджикистане впервые.

Утром следующего дня я наметил спуск в Пенджикент, а оттуда добраться до альплагеря «Артуч». Утренней машины из Падруда не было, и я пошёл пешком. На подходе к Нофину меня обогнал переполненный «Уазик». Через несколько минут рядом со мной остановился следующий, в котором место ещё было. Обе машины ехали из Маргузора. Мне этот кишлак показался более дружелюбным и не таким «диким» как Падруд. Лучше останавливаться там.

За пять сомони я доехал до города. По пути «Уазик» забился до отказа. Подъехали вовремя, так как с автовокзала отходил автобус на кишлак Артуч, стоимость билета составляла так же пять сомони.

Пока ехали, людей набивалось всё больше и больше, а вместе с ними мешки, баулы, упаковки газировки. Чем-то напоминало наши дачные автобусы, только тут все друг другу помогали погрузиться и выгрузиться, и не было такой ругани как у нас. Все спокойно терпели жару и тесноту. Дорога сначала шла вдоль Зеравшана, а потом завернула в узкое ущелье. По нему она идёт до самого лагеря «Артуч». Меня высадили на повороте около школы, так как автобус ехал в кишлак Артуч, а он находится в стороне от дороги, ведущей в альплагерь.

Дальше мне предстояло прогуляться пешком. Пройдя пару километров или меньше, я решил отдохнуть и сел в тени дерева. Немного погодя ко мне подошли дети, а из дома напротив позвали на чай, но я боялся пропустить возможную попутную машину. Через некоторое время подошёл парень и позвал в гости. В этот раз я согласился, так как стало понятно, что транспорт в «Артуч» бывает ну очень редко, а перекусить бы мне не помешало.

Местные жители.

После небольшого перекуса я отправился дальше пешком вдоль реки Уречь.

После крутого подъёма дорога шла более полого и привела в широкую зелёную долину. Автомобильная грунтовка проложена до самых ворот альплагеря «Артуч». Сезон ещё не начался, и на территории находились только строители, шофёр и повара. Лагерь не маленький, когда то там был даже большой спортзал. Сейчас многое восстановлено и работает, например баня. Я остановился в домике у водителя Урала-вахтовки, доставляющего туда туристов. Он оказался жителем Худжанда, но его родина была здесь. Он хорошо говорил по-русски. Около «Артуча» была летовка его семьи. Меня вкусно накормили, а ночевал я на настиле, там же где и ужинали. Спать на свежем воздухе в горах прохладно, зато высыпаешься лучше.


Дорога вдоль реки Уречь.	Дорога вдоль реки Уречь.	Долина перед лагерем "Артуч".

Долина перед лагерем "Артуч".	Дорога к лагерю "Артуч".	Лагерь "Артуч".

Скальная стена.

Утром, я решил подняться к озёрам Чукурак. Они лежали сразу за завалом, возвышающимся над лагерем. Озёра небольшие, с прозрачной и чистой водой. Рядом с ними есть летовки. Там я и позавтракал у пастушек, когда поднялся туда.


Одно из озёр Чукурак.	Пастушки.

Весь остаток дня я потратил на переход через перевал в Куликолонскую долину.


Подъём на перевал.	Перевальный взлёт.	Перевал.

Одно из озёр Чукурак.	Одно из озёр Чукурак.	Скальные зубья.

Скалы.	Скалы.	Озеро Куликолон.

Куликалонская долина.	Куликолонская долина.	Каменная стена Чимтарги.

Каменная стена Чимтарги.	Озеро Куликолон.	Озеро Куликолон.

В ней было очень много пастухов, рыбаков и местных жителей, пришедших туда за дровами. Долина довольна сухая, мало травы, но много арчи. Куликолон очень красивое озеро с изрезанными берегами и каменистым дном. Вода уже тогда была не очень холодная. Я думаю, что летом она прогревается и становится нормальной для купания. Все озера, начиная от озер Душахи, до Куликолона связаны между собой. Некоторые заросли водорослями, некоторые чистые. Таджики в них ловят рыбу следующим образом, они не полностью перегораживают протоки камнями, а в промежутки ставят сачки.

Очень красиво смотрится каменная стена Чимтарги, покрытая снегом. Сочетание цветов этой долины просто завораживает. Я ночевал в палатке около одного из озер с более или менее прозрачной водой. Дрова для костра здесь есть везде и много. Это щепки, оставшиеся от вырубки арчи. Ужин я сварил на озёрной воде. Вечером на моих глазах сошла лавина с каменной стены Чимтарги. Ночью это повторилось ещё несколько раз. Грохот был хорошо слышен в моей палатке. Ночью была луна.


Озеро Куликолон.	Озеро Куликолон.	Одно из озёр долины.

Стена Чимтарги.	Одно из озёр долины.	Стена Чимтарги.

Стена Чимтарги.	Одно из озёр долины.	Стена Чимтарги.

Утром, позавтракав, я отправился на преодоление очередного перевала. К вечеру планировал быть уже у Алаудинских озёр.

Переход туда занял весь день. На перевале ещё местами лежал снег.


Перевал в долину Алаудинских озёр.	Вид с перевала.	Вид с перевала.

Вдалеке озеро Куликолон.	Алаудинские озёра.	Вершины.

Алаудинские озёра.

Алаудинская долина.

Красота Алаудинских озер просто поражает. Они сочетают в себе оттенки синего и зелёного цветов и выглядят как-то нереально. Вода из самого большого озера просачивается сквозь каменное дно, давая начало реке текущей вниз по долине. Но, видимо, летом она вытекает по руслу, которое на тот момент было сухим. По нему я и пошёл вниз, когда спустился к озеру. Метров через двадцать я вышел на большую поляну, со столиками и несколькими палатками.

Сначала я подумал, что это туристы, но как потом выяснилось, это был местный житель с племянником. Они занимались тем, что торговали различными продуктами, пивом, газировкой и т.п. Цены у них были высокими. Пока их клиентами стали только туристы из Прибалтики и бельгийцы. Но сезон только-только начинался.

Я поставил свою палатку рядом с ними. Был уже вечер, и становилось холодно. Поднялся ветер.

Мы поужинали втроём, долго говорили на различные темы. Хаджимурад оказался учителем английского языка, но из-за низких зарплат теперь был вынужден ездить на заработки в Россию. Он отлично говорил по-русски. На следующий день я планировал днёвку, что-то устал я тогда.

Утром умылся в озере. Видел там каких-то мальков, хотя Хаджимурад сказал, что рыбы в озёрах нет. Я сходил вниз к лагерю «Вертикаль» узнать про машину. Хотя он и небольшой, но вполне симпатичный. В ближайшие дни машин оттуда не предвиделось. Вернувшись, я постирался в озёрной воде. Сходил на второе Алаудинское озеро. Оно поразило меня своим нереально ярким голубым цветом и кристально чистой водой.

Я попробовал подняться к мутным озёрам, но силы не хватило, и я вернулся обратно. На поляне, где стояли наши палатки, был памятник погибшим альпинистам. Когда я обходил озеро, то видел большие горы проржавевших консервных банок. Тогда я ещё подумал, что может быть и хорошо, что сейчас здесь очень мало туристов. Вечером, из моего риса и подстреленного в горах зайца Хаджимурад сварил плов по-таджикски. Готовил он его на хлопковом масле.

Вечером очень быстро становилось прохладно. Как только исчезал последний луч солнца, поднимался ветер.


Алаудинские озёра.	Алаудинская долина.	Алаудинская долина.

Алаудинские озёра.


Алаудинские озёра.	Начало реки, просачивающейся из озера.	У истоков реки.


Волшебное озеро.	На поляне для палаток.

Утром, я отправился в долгий путь до кишлака Пасруд. От места ночёвки около двадцати километров. Автомобильная дорога начинается от ворот лагеря «Вертикаль» и идёт до Зеравшана 1, это тридцать километров.

Долина, по которой я шёл вниз, очень красива. Я не пожалел, что отправился пешком. За всё время, я не встретил ни одной машины. Прошёл мимо нескольких больших летовок. По пути есть пост лесника, который тогда спал недалеко от шлагбаума. Будить я его не стал, да и шёл я вниз. Вдоль реки растут берёзы, только они кривые и какие-то тёмные, видимо загорелые. Встретил змею, отдыхающую в луже на дороге. При моём приближении она уползла в траву на обочине.

Чем ниже вниз, тем суше долина. Первый кишлак это Маргузор. Он маленький, но уже там машины бывают чаще. Когда я до него дошёл, было поздно и все уехали, пришлось идти дальше до Пасруда. В Маргузоре меня напоили чаем и джурготом прямо на дороге, достархан принесли и постелили на обочине. Джургот это таджикская простокваша, смесь козьего и коровьего молока, в жару очень хороша. Она уверенно занимает второе место по популярности после чая.

Когда я шёл через Пасруд, то познакомился с тремя таджиками: двумя парнями и бобо (дед). Они подвезли меня до Зеравшана 1 бесплатно.

Фандарью я перешёл по подвесному мосту. Проезд машин по нему был запрещён после того, как там попробовали перегнать танк во времена гражданской войны.

Дальше я поехал автостопом. Мне остановился «Камаз» из Худжанда. На нём я доехал до поворота на Искандеркуль. Пройдя немного по дороге и перейдя Искандарью, я встал на остановке. Вскоре остановился «Москвич», в нём ехал худжанский налоговик на Искандеркуль. В кишлаке Дижик ещё взяли пассажиров и пересели на «Ниву». Вскоре я был на Искандеркуле. Там отдал руководителю базы прошлогодние фотки. Он предоставил мне домик за 5 сомони на два дня. Цены на продукты там вполне приемлемы. Я приехал в выходные, поэтому народу было очень много. В основном это приезжие из Душанбе и Худжанда, туристы пока не появились. На базе было шумно и суетно.

Питался я в местной кухне на берегу, где готовили еду для приезжих. Там же ели все местные таджики «проходящие мимо» (пастухи, работники).

Утром, я хотел через перевал Мура пересечь Гиссарский хребет, но начальник базы сказал, что по этой тропе идёт наркотрафик, и ущелье охраняют военные. Может и надо было бы попробовать туда сунуться, но тогда я решил изменить свои планы. Поэтому по совету Алика я отправился в ущелье Арга.

С собой я взял только фотоаппарат. Проходя мимо президентской дачи, я был остановлен охранником, который проверил мои документы (хорошо, что они у меня были с собой). Я думаю, что это он сделал потому, что там отдыхало много «пузатых» гостей на крутых тачках, которые, видимо, и попросили его проверить меня. Год назад я пил чай в гостях у такого же охранника, но на другой даче президента, тоже на Искандеркуле.

Чуть дальше небольшого леска дорога раздваивается, вправо серпантином поднимается вверх и идёт на Сарытаг (по ней я и пошёл), а влево пересекает реку и идёт в Канчоч. Несколько шпилек можно срезать по тропе. Машины проезжали, но очень редко. После подъёма дорога идёт по долине и выходит к Сарытагу. Если дальше идти по левому берегу реки, то тропа выходит к устью Арга. Туда я не пошёл и повернул обратно.


Канчоч.	Сарытаг.

Когда я проходил мимо дачи президента, мне остановил водитель проезжающей «буханки» и подбросил до базы «Искандеркуль».

На следующее утро я решил уезжать.

Утром, машин было мало, большинство собирались ехать ближе к полудню. Но перспектива идти пешком меня не вдохновляла. Я подошёл к шлагбауму лесника и стал ждать тех, кто возьмёт, хотя бы до Дижика. Забрали меня проезжающие на «копейке» таджики. Водитель мне не понравился, я сразу понял, что спросит денег. Так и вышло. Пришлось отдать два сомони. От Дижика я застопил «Маз», возивший песок из карьера. На нём доехал до федеральной трассы.

Дальше пришлось постоять. Забрали меня камазисты из Регара. Всю дорогу они говорили по-русски и шутили. По пути есть место, где река Ягноб, большим водопадом, уходит в скальный разлом. В прошлом году, это зрелище меня более впечатлило. В последнюю зиму выпало мало снега, и поэтому река была не такой полноводной.

Перед подъёмом на Анзобский перевал есть ошхона, там мы остановились на обед.

На спуске с Анзоба в сторону Душанбе проткнули колесо. Камазисты управились минут за десять.

Я вышел на развилке, где от главной трассы ответвляется дорога на нарзанные источники около мазара Ходжа-Сангкох. На повороте в кишлак Хазора я познакомился с местным пасечником. От него я узнал, что машины на нарзан бывают утром, а идти туда около восемнадцати километров.

Так как был вечер, то я решил переночевать на пасеке, тем более, хозяин меня сам пригласил. Дом, в котором он жил, во времена Союза, был биологической станцией. Сейчас она функционирует больше формально. Пригласивший меня пасечник следит там за растениями.

Вокруг были широкие альпийские луга, а над ними возвышались острые заснеженные вершины гор Сангинавишта. Там практически нет деревьев. Из полезных растений только картошка. Зато есть электричество.

Работники станции.

Утром я пошёл на федеральную трассу стопить машину до Душанбе. Найти подходящее место для автостопа на спуске с Анзоба, довольно сложно из-за сильного уклона. Но относительно ровные участки всё же есть. На одном таком я и застопил иномарку.

Двое парней возвращались с отдыха на Кайраккумском водохранилище домой в Душанбе. Внизу их ждали ещё два друга, которые на «девятке» спустились быстрее. Меня пересадили на эту машину. По пути говорили о женщинах. Представление таджиков о них, довольно своеобразное. Для женщин воспитанных в европейских традициях, эти порядки показались бы очень жестокими и дикими. До Варзобского озера доехали очень быстро. Там я покинул своих новых знакомых и поехал дальше на маршрутке.

Добравшись до гостиницы «Вахш», я отнёс в расположенную рядом фотолабораторию на проявку отснятые плёнки и позавтракал в кафешке. Официант вспомнил меня, а я его. В этом году качество проявки мне не понравилось, наверное, стали относиться более небрежно.

Дальше мне предстояло оформить пропуск на Памир, в одной из туристических фирм. НО, когда я зашёл в одну из таких контор, то узнал, что кроме 25 баксов за пропуск, надо ещё заплатить за регистрацию плюсом 20 баксов и ещё 30 баксов за экологический сбор. Мне сказали, что без регистрации очень большие штрафы и всё такое. Я стал думать, что, скорее всего, это просто сбор денег, а с Памиром, похоже, и в этом году облом.

Когда я вышел на улицу, то меня остановили милиционеры в гражданке. До этого момента у меня не было и мысли о том, что нужно регистрироваться в Таджикистане, но после слов турагента я стал задумываться. Поэтому, встреча с представителями закона не вызвала положительных эмоций. Посмотрев мой паспорт, и ни слова не спросив о регистрации, меня отпустили и рассказали, как и куда лучше пройти.

Теперь предстояло ехать через Худжанд в Киргизию. Из Душанбе до Варзоба я доехал на маршрутке. Проезд стоит копейки. Дальше я застопил один из пенджикентских «Камазов», которые ехали в паре. С Анзоба мы спустились когда уже стало темнеть. Я решил дальше не ехать, а заночевать в ошхоне. Работники предложили место в пустом вагончике, в котором сильно воняло какой-то хренью. Но так как выбора не было, то я лёг там.

Уром, умывшись и побрившись, я пошёл стопить за мост, что у впадения Анзоба в Ягноб. Стоял я там долго. Были только одни таксисты, «Камазы» как будто вымерли. Когда тупое стояние на трассе мне надоело, я решил пройтись пешком. Уже за кишлаком Анзоб я застопил таки случайный «Камаз», едущий за камнем в Зеровшан 1. Когда доехали, водитель предложил позавтракать вместе, но я отказался, так как хотелось поскорее добраться до Айни. Отказался я зря, машины так и не появились. Пришлось ехать на автобусе за деньги. Дальше я собирался добраться до истоков реки Зерафшан. Поэтому мой дальнейший путь лежал в долину Матчо.

От Айни можно доехать только до последнего кишлака Айнинского района под названием Шамтуч. В Матчо же, основной поток из Худжанда летом, идёт через перевал Обурдон. Подъём на него начинается между кишлаками Шамтуч и Обурдон. Перевал высокий, но не очень крутой. Его сложность в узкой дороге. На некоторых участках две машины не могут разъехаться, поэтому приходиться много сдавать задним ходом. Если две легковушки ещё могут протиснуться, то при встрече с «Камазом», это невозможно.

За семь сомони меня подвезли до Вешаба. Дальше до Шамтуча я шёл пешком. Дорога до Вешаба идёт вдоль Зерафшана, текущего в глубоком каньоне, и петляет небольшими серпантинами, набирая и сбрасывая высоту. Каньон реки очень красив. Из его стен выступают пароды различных цветов. Сама же река, грязного серого цвета, а вокруг выжженные ярким солнцем горы, с полями пшеницы и садами абрикосов. Абрикосы там очень сладкие ароматные и в большом количестве.

Дорога от Вешаба до Шамтуча идёт высоко над каньоном реки. По пути встречаются домики и сады, это что-то вроде российских дач. Интересны арыки, идущие со склонов гор. Они выложены из плоских камней, по которым вода стекает как по ступеням, а вдоль всего арыка посажены пирамидальные тополя. Такие «водопроводы» уходят высоко в горы, их видно по зелёным полосам на выжженных солнцем склонах. Эти ручейки встречаются довольно часто, так что вода там не проблема. Наблюдал обвал одной из стен каньона реки, огромных булыжники катились вниз, поднимая клубы пыли и плюхались в мутную воду.


Каньон Зеравшана.	Обвал.

Уже темнело, а ночевать пока было негде. Но уже на выходе из Шамтуча, я попросил воды у одного парня, а он пригласил в гости.

Когда стали ужинать, пришёл его дядя, и мы пошли к нему в дом. Когда я шёл до Шамтуча, то проходя мимо деревьев, слышал какой-то звон. Я думал, что это кузнечики, или что-то похожее, а оказалось это были мотыльки. Ночью же этот звук усилился во много раз, деревья просто ожили. В их кронах были тысячи мотыльков и все они пищали. Когда они случайно залетали в дом, и кто-то пытался их поймать, то испуганная ночная бабочка начинала дико визжать, это было очень необычно. В интернете я нашёл, что описание подходит под бражника «мёртвая голова». Он тоже издаёт визжащие звуки. Но так как я не энтомолог, то утверждать, что это именно он не берусь.

Мне предлагали остаться в Шамтуче и стать инженером их насосной станции. Обещали землю, и помочь построить дом, ну и жену конечно.

Утром я пошёл к кишлаку Обурдон. На выходе из Шамтуча, есть ментовской пост. Когда я проходил мимо, то бедная служебная собака чуть не охрипла, но никто так и не вышел.

Через несколько километров, вверх уходит дорога на перевал. Дойдя до кишлака, я позавтракал в гостях у местного жителя.


Дорога к Обурдону.	Сухие горы.	Каньон реки.

Дорога к Обурдону.	Почти безжизненные горы.	Сухие горы.

Когда я прошёл Обурдон, то решил попробовать постопить. Через некоторое время мне остановилась «Нива». Сначала водитель спросил пять сомони, потом три сомони, а повёз бесплатно. Доехали до Ревомутка, где меня пригласили на плов. Плов у Ходжамира был отличный.

В гостях у Ходжамира.

Хотя на карте и есть кишлак с названием Матча, но на самом деле такого не существует. Если же спрашивать про него, то местное население будет думать, что речь идёт о начале Матчинского района. Кишлак, который на карте назван Матча, в реальности называется Мадрушкент это районный центр. Когда я ехал в Матчинскую долину, то думал, что там живёт дикий и забытый всеми народ, и там нет дорог. Как оказалось, населяющие её таджики очень неплохо говорят на русском, и это не такая уж и редкость. Дороги есть хотя и плохие, но почти ко всем кишлакам на обоих берегах Зерафшана и в боковые ущелья. Там сажают очень много картошки и когда её начинают копать (сентябрь), то оттуда можно уехать в любую часть Таджикистана. В это время там очень много «Камазов» как местных, так и приезжих.

Знания русского языка, как я думаю, связано с тем, что многие матчинцы приехали из Новой Матчи, что на границе с Узбекистаном, кишлак Бустон. Туда их выселили при становлении советской власти. Жить в Новой Матче трудно, из-за сильной жары и отсутствия воды. Здесь же климат мягче, много рек и ручьёв. Народ очень гостеприимный и добродушный. В Матче нет такого явления, как ошхона. В каждом доме есть комната для гостей. Это значит, что если вы оказались в кишлаке, то проблема ночлега и ужина решена. Вполне вероятно, что вам предложат погостить не один день. Матчинцы интересный народ. Они очень похожи на русских внешне. Среди них встречаются люди с зелёными и голубыми глазами, цвет волос тоже у всех разный.

Итак, поев плова в Ревомутке, я пошёл по дороге, надеясь по пути остановить какой-нибудь транспорт. На выходе из кишлака меня опять зазвали в гости и угостили черешней. Затем хозяин посадил меня на проезжающий мимо уазик.

По пути меня стало подташнивать, я попросил водителя остановить, потом ещё раз. Я думаю, что это произошло из-за плова, так как он был очень жирный. Мой желудок не привык к такой пище.

В Мадрушкенте в машину подсели ещё пассажиры, среди них был пограничник. Как я узнал, Матча является пограничной зоной, и все ущелья, ведущие к легкопроходимым перевалам в Киргизию, охраняются. Одно время в Туро обитали моджахеды, просочившиеся впоследствии в сопредельные государства.

Первая погранзастава находится сразу за Табушем, перед входом в ущелье Сабах. Туда-то и ехал пограничник. Он сказал, что мне надо у них зарегистрироваться и вызвал свой военный уазик. На нём мы и прибыли на заставу. Лейтенант оказался чмошником. Это самое подходящее для него слово. То, что он проверил весь мой рюкзак это его работа, но после этого он забрал мой паспорт и стал просить денег. Стал говорить, что я геолог и ищу драгоценные камни и «предлагал» поделить найденное. Хоть у меня и была «дорожная грамота», но в ней не был упомянут Матчинский район. Хотя, я думаю, это его навряд ли бы остановило. Но постепенно до него всё-таки дошло, что я просто турист, и он свёл весь разговор к тому, что вроде как пошутил. У меня пропало всё желание ехать дальше, и я хотел повернуть назад. Но и обратно он меня не пускал. Паспорт был всё ещё у него, и приходилось его слушать. Лейтенант порешил на том, что даст мне в сопровождение сержанта, а паспорт оставит у себя. Отдать его мне он пообещал на обратном пути.

На приехавшем за нами уазике меня и конвой отправили вверх по Зерафшану в сторону ледника. Как оказалось, водитель был из местных, машина принадлежала ему. Мы втроём уже в ночь поехали в кишлак Лянглиф. По пути заехали в Сабах. Ещё в каком-то кишлаке набрали пассажиров. Среди них оказался почтенный бобо, ехавший на мазар.

Была уже ночь, ехали в темноте, и вдруг в свете фар мелькнул дикобраз, водитель резко затормозил, а двое пацанов, выпрыгнув из машины, стали кидать в него камнями. Зверь ушёл. Как мне сказали, мясо дикобраза очень вкусное и полезно при радикулите. Также эти животные очень вредят посевам картошки.

Уже за полночь мы были в Лянглифе. Заночевали у Радзика, водителя уазика.

Утром, я с сержантом пошёл на его заставу у входа в ущелье Туро. Там позавтракали, и как раз подъехал Радзик. Он вёз вчерашнего бобо дальше до мазара. Сели и мы. Мазар находится чуть дальше кишлака Дехисор, там же кончается дорога. Оттуда пару километров до ещё одной, последней погранзаставы. Около мазара живут люди.

Я бы конечно дошёл до ледника, но под конвоем и без паспорта, как то не очень хотелось. Да и сержант не горел желанием. Командир последней заставы оказался нормальным человеком. Жаль, что мне не удалось проскочить первых погранцов.

Подождав, пока бобо совершит все молитвы, и пообедав, мы отправились в обратный путь. Радзик оставил меня и сержанта на заставе у Туро. Там я познакомился с ещё одним сержантом, из Худжанда. Он оказался довольно интересным человеком. Мы с ним прошли немного вверх по ущелью Туро. У входа есть одноимённый маленький кишлак, а чуть дальше мазар. В тамошних местах водится много разного зверья. Сержант видел снежного барса, а зимой волков. Иногда военные ходят охотиться на горных козлов. Погода там летом нестабильная. Утром, как правило, солнечно, к обеду появляются тучи, а вечером может пойти дождь.

Ночевать я и приставленный ко мне сержант спустились в дом к Радзику. Утром меня отправили в обратный путь одного. В этот день я прошёл тридцать километров до Табуша и ещё около пяти проехал.

В долине Матчо.


В ущелье Туро.	Главная дорога.	Я и Радзик.


С пограничниками на память.	Внизу кишлак Туро.

Когда я зашёл за паспортом, лейтенант снова начал меня «грузить» по поводу драгоценных камней. Отдавать паспорт он мне не спешил. Сначала повёл на футбол в кишлак Табуш.

Он решил отправить меня ночевать в кишлак. Я снова спросил про паспорт. Но так как я задал вопрос в присутствии местного жителя, то лейтенанту пришлось мне его отдать, сделав вид, что просто забыл. Когда я проторчал около двух часов на поле, где местные играли в футбол, лейтенант отпустил меня в кишлак и дал в сопровождение одного парня. До этого, он договорился с другим таджиком на счёт меня, но того не оказалось дома и парень повёл меня к себе. Там меня встретили очень хорошо. У них в доме уже было много гостей. Хозяева спросили меня про лейтенанта, просил ли он у меня денег и вообще, как обращался. Как я понял, они его тоже недолюбливали. У меня поднялась температура. Я решил, что это простуда, и, выпив лекарств, лёг спать.

Утром температура чуть-чуть спала, и я поехал с хозяином дома и его родственником, приехавшем из Худжанда, смотреть «Камазы». Ходжали искал по кишлакам технику, чтобы взять её в аренду и отогнать в город. Ездили мы на «Ниве» целый день, с одного берега Зерафшана на другой.

К вечеру мне стало хуже. У меня была не простуда, а отравление, как и в прошлом году в Файзабаде. Когда вернулись в Табуш, там меня напоили зверобоем.

Утром мне стало лучше. Ходжали обещал подвезти до Худжанда на «Камазе», поэтому я решил его подождать. К тому же, хворь моя ещё не совсем прошла. В этот день Ходжали поехал в верхние кишлаки. А я остался в Табуше и познакомился с соседями и родственниками. Во всех кишлаках Матчи есть свои собственные мини электростанции. В Табуше живёт их изобретатель. Его сын занимается музыкой, дома у них есть синтезатор «Ямаха». Мне понравились таджикские песни под национальный струнный инструмент тар. Показали мельницу. Её жернова вращались водой. В общем, день прошёл интересно.

Я с жителями Табуша.

В те дни шёл чемпионат по футболу, и все целыми вечерами его смотрели. Благодаря спутниковому телевидению даже там у всех идёт по двадцать каналов.

На следующее утро моя болезнь прошла окончательно. Сначала поехали в кишлак Худгив Соя за «Камазом». Но документы на транспорт нужно было заверить у натариуса, а для этого следовало ехать в Айни. Ходжали, хозяин «Камаза» и хозяин дома, где я гостил (бобо) поехали оформлять бумаги. Я остался в кишлаке. Познакомился с новыми интересными людьми, помылся в таджикской нетопленной бане. У брата хозяина была русская жена с Краснодарского края.

Из Айни вернулись ночью, и сразу же решили ехать. У взятого в аренду «Камаза» не работал ручник, задние четыре колеса принадлежали когда-то прицепу от К-700, отсутствовали стёкла в боковых окнах, да и всё остальное было в весьма плачевном состоянии. Эти "дрова" предстояло перегнать через перевал высотой 3900.

Какие же там тёмные ночи и как много звёзд, небо прямо горит ими. В темноте ехать не так страшно, не видно, что дальше и за краем дороги. Когда проехали около двадцати километров, из двигателя вытекло всё масло, пришлось залить новое. В окно «Камаза», чтобы было теплее, я вставил таджикское цветастое одеяло.

В сопровождении ехала «копейка» таксиста, с которым Ходжали приехал из Худжанда. После того, как я увидел, по каким дорогам проехала эта машина, я проникся уважением к этой модели.

На Обурдон поднялись на рассвете. Солнце встречали под самым перевалом. Там местами ещё лежал снег.

Рассвет на Обурдоне


Ходжали, я и бобо.	Напоминание о зиме.	С остальными.

Спуск оказался проще, но и там есть несколько очень крутых и неудобных поворотов. Ходжали показал упавший «Камаз». В груде искорёженного металла, узнать можно было, только рыжий кузов.

За перевалом природа выглядела совсем по другому. Вместо безжизненных каменных россыпей, там текли речушки, и росло много арчи.

По ту сторону Обурдона.

После первого кишлака есть интересные горы и скалы. Потом начинается равнина с невысокими холмами покрытыми выгоревшей на солнце травой.

Не доезжая Ганчи, у «Камаза» лопнуло колесо. Пробило не только камеру, но и покрышку. Чтобы поменять колесо, нужен был домкрат, но он находился в нерабочем состоянии, и не хватало кувалды. Двое поехали в Ганчи за инструментами, а я с бобо остался караулить «Камаз», под палящим таджикским солнцем. Когда тень осталась только под машиной, удалось остановить проезжающий мимо «ЗИЛ». Водитель дал нам на время домкрат и кувалду, сказав, что вернётся через час.

Бобо проклинал тот момент, когда согласился перегонять эти «дрова» за такие километры. Вскоре вернулись двое уехавшие за инструментом, но привезли только обед. Камеру в колесе поменяли, но как только отъехали чуть дальше Ганчи, то опять такая же поломка. И снова всё повторилось. Поменяв камеру, решили, что ехать по горячему асфальту не стоит, лучше дождаться ночи.

Порешили на том, что бобо и хозяин «Камаза» ждут ночи и потом пытаются доехать до Худжанда. А я, Ходжали и водитель «копейки» на его машине едем в город.

В Худжанде я остановился в квартире у Ходжали, в девятиэтажном здании на восьмом этаже. Там его ждали жена и племянник. Воды горячей не было, но имелся огромный кипятильник, так что помыться всё-таки у меня получилось. Спал я на балконе, так как в комнате была невыносимая жара.

Утром Ходжали поехал навстречу «Камазу», а я пошёл посмотреть город. Худжанд мне понравился, почему то больше чем Душанбе. Широкие улицы, много зелени и часто встречаются Интернет кафе.

Я проявил отснятые плёнки, качество проявки оказалось лучше, чем в Душанбе. Так что если маршрут проходит через Худжанд то лучше это сделать там. Я зашёл на центральный базар Панчшанбе. Рядом есть красивая мечеть. На базаре я купил дешёвых фруктов. Очень понравился большой и вкусный инжир, растущий там в изобилии. В качестве сувениров я приобрёл тюбетейки (токи). Мужские стоили от 8 до 10 сомони, а женские от 10 до 15.

Дом, где я остановился, был за Сырдарьёй. Когда я проходил над рекой по мосту, то удивился её прозрачности и голубому цвету. Было видно даже дно.

День прошёл отлично. Только было очень жарко и пить хотелось постоянно. Вечером приехал Ходжали. От него я узнал, что «Камаз» ночью проехал ещё километров двадцать, и снова пробило шину. Решили искать новое колесо. Этим Ходжали и собрался заниматься на следующий день. Перед сном он с племянником играл в нарды.

Утром я решил ехать дальше. В Худжанде несколько автовокзалов, мне нужен был тот, с которого есть транспорт в Киргизию. Сначала я сел на автобус до Пролетарска. Дальше до границы решил добираться на такси. Таксисты везли прямо до Исфаны. Стоит это удовольствие пятнадцать сомони, для местных было дешевле раза в три, а то и больше.

На таджикской границе водитель взял мой паспорт, и сам пошёл за печатью. Вернувшись, сказал, что с него взяли пять сомони. На киргизкой таможне всё могло повториться, но я решил идти сам. Погранцы сказали, что печати у них нет, так что мне надо будет ставить её в Кадамжае.

В Исфане таксист стал просить с меня те пять сомони, которые в качестве компенсации он отдал на границе. Но я вежливо отказал. Простояв на выезде из посёлка довольно долго, я решил ещё проехать за деньги. За российские 100 рублей (мельче не было) водитель остановившейся «шестёрки» обещал отвезти меня до Баткена, в объезд всех таджикистанчиков и узбекистанчиков. Но это был таксист, и не стоило ему верить.

Пока ехали, пейзаж за окном был довольно скучный и не интересный, выжженная солнцем земля с пересохшими руслами рек.

Перед первой границей таксист сказал, что в объезд не поедет и высадил меня около ошхоны. Там отдыхали камазисты. Они везли в Ош металлолом, собранный в Таджикистане. Так что автостоп в тех забытых богом и всеми местах возможен, надо только подождать.

Я попросился с теми, что меняли колесо. Ехали они караваном из двух «Камазов» с прицепами и везли металл в Ош, откуда и были и сами.

Как таковой, дороги в объезд таджикского анклава нет. Машины петляют по узким улочкам кишлака, а дальше едут по дамбе водного канала, который строили заключённые, ещё при Союзе. Места там очень сухие и безжизненные. Первый объезд, если смотреть по карте, между Чорку и Ворухом. Когда снова выехали на дорогу, нас остановили погранцы, чтобы проверить, что везём и документы. Машина, в которой ехал я, шла второй. Документы проверили у первых. На тот момент, я боялся проверки, так как у меня в паспорте была только печать выезда из Таджикистана, а въезда в Киргизию не было. Водители это знали, я им всё объяснил, и старались сделать так, чтобы меня не проверяли. Так как опыт общения с матчинскими военными у меня был, то здесь нарваться на таких же не хотелось.

Вообще эта дорога, а скорее направление, считается жизненно важной для местных кишлаков. Камазисты, везущие продукты, строительные материалы и прочее, едут именно по ней. На что она похожа, это надо видеть лично, впечатление останется сильное. Ремонтом, занимаются сами камазисты. Как-то раз, там смыло большой кусок дорожного полотна и когда набралось несколько машин, водители сами закидали эту промоину.

Пейзаж тех мест напоминает Афганистан, такой, как я видел на фотографиях. Горячие горы, камни и пыльная равнина. Вода по каналу, вдоль которого идёт дорога, впадает в озеро Торткуль, тоже созданное людьми. Это местная зона отдыха. Население живет за счёт абрикосов, которые там растут на каждом шагу. Камазисты объезжают Баткен, в котором очень много гаишников. Следующий объезд имеет две дороги, между Сохом и Узбекистаном и между Сохом и Таджикистаном. По второй едут те, у кого небольшой груз, так как там приходится ехать через перевал. Мы же поехали по первой.

Ехать приходится по каменной пустыни, где дороги нет как таковой. Но даже там была проверка. Спросили паспорта. Их отдали все кроме меня. Пограничники этого не заметили. Спасибо камазистам. Объехали Сох только к вечеру. Поужинали в какой-то придорожной ошхоне и поехали дальше. Уже за полночь встали на отдых в каком-то кишлаке. У прицепа первого «Камаза» лопнула рама, утром её собирались заварить. Спали втроём, в одной кабине. Водители по национальности были татарами, сначала я их принял за русских. Они собирались постепенно перебраться в Россию. Зимой они работают в Китае на своих машинах.

Утром после ремонта двинулись в путь. Вскоре добрались до Кадамжая. На советских картах это Фрунзе. По центру посёлка проходит граница с Узбекистаном, две полосы дороги в одном государстве, а две в другом. Я зашёл к погранцам, и от них узнал, что в российские паспорта никакие печати киргизы не ставят, а их коллеги в Исфане «дремучие» люди. За Кадамжаем государственная граница проходит прямо по дороге, догадаться об этом практически невозможно. С одной стороны абрикосы узбекские, с другой киргизские.

К вечеру мы наконец-то добрались до Кызыл-Кия. Я пообедал с водилами. Потом на маршрутке добрался до рынка. Оттуда за 80 сом уехал в Ош. В городе, водитель пересадил меня на маршрутку в сторону Узгена. До этого посёлка трассу в этом году сделали полностью, и теперь машины пролетали там с бешеной скоростью. Когда доехали, водитель не стал брать с меня 15 сом за проезд, а просто пожелал удачи и отправился по своим делам.

Я прогулялся до выезда из села (где меня высадили) и там попросился переночевать в один из крайних домов. Меня накормили макаронами и абрикосами. Несмотря на то, что живут эти люди довольно бедно, они часто улыбаются и очень гостеприимны. Внутри дома места не оказалось, и я сам предложил переночевать во дворе под крышей.

Погода хмурилась, и казалось, что должен начаться дождь. Лето в Киргизии выдалось дождливое и пасмурное.

Утром я не стал никого будить, а просто собрал рюкзак и отправился дальше. Мне остановилась «Ауди». Я забыл уточнить, что еду без денег, а зря. Высаживая меня, водитель стал просить денег. Пришлось отдать. Как и в прошлом году, я шёл через весь Узген за город, до поворота, где есть ошхона и заправка. Там я застопил "Матиз". Водитель довёз меня до Джалал-Абада. Я так и не научился отличать узбеков от киргизов, в Ошской области, они там так перемешаны, что только сами знают какой они национальности. Поэтому не стоит выражать свои симпатии, или недовольство по отношению к тем или другим, пока не станет понятно кто это.

От Джалал-Абада я доехал на микроавтобусе до села Советское. Оттуда я собирался добраться до Арстанбапа. Так как были выходные, то машины в ту сторону проезжали довольно часто. Вскоре, я уехал на микроавтобусе с двенадцатью узбекскими парнями, ехавшими в Арстанбап на отдых с одной ночёвкой. Чем ближе мы подъезжали к курорту, тем погода становилась хуже. Мои надежды о дикости этих мест быстро улетучились, когда мы подъехали к самому селу. Арстанбап это курорт, там очень много отдыхающих с Оша и других городов. Местные жители сдают жильё, предоставляют лошадей и ишаков для подъёма к водопаду. Бедных животных выматывают до изнеможения. Вечером, почти все киргизы пьяны так, что еле держаться на ногах.

Один из парней, из компании в которой я приехал, предложил мне остаться, а на следующий день вместе с ними спуститься на машине вниз. Он заплатил за лошадь, несмотря на то, что я настаивал на прогулке пешком, и мы все отправились на водопад. Расстояние небольшое, километр, или чуть больше. По пути начался сильный ливень. Затем град, который очень больно бил по ушам. Перед самым водопадом начинается крутой подъём, который преодолевается пешком. По пути встретили много молодёжи. Водопад не стоит того, чтобы специально ехать смотреть на него. Всех моих спутников, как и меня, постигло разочарование.


Кому кто достался.	Местный пейзаж.	Все не уместились.

Я с узбеками, на фоне водопада.	Узбеки без меня.	На измученной лошади.

Вернувшись в посёлок, мы приступили к трапезе, приготовленной хозяевами дома, где остановились на ночёвку. Меня поразило то, что никто из парней не употреблял алкоголь. Всё-таки узбеки отличаются от киргизов. Только двое из всех пили пиво.

Узбеки всю ночь играли на деньги, а я спал и ничего не слышал, это их утром очень удивило.

На следующий день, погода окончательно испортилась и все решили ехать в Ош и догуливать там. На обратном пути меня высадили там же, где подобрали вчера.

До Кочкор-Аты мне застопился «Камаз». Дальше пришлось стоять в том же самом месте, где и год назад. Попутку ждал также долго. Остановился один киргиз и довёз куда-то дальше по трассе. Там на развилки торговали арбузами и одним угостили меня. Дальше я ехал на «Москвиче», водитель приглашал в гости. Но был ещё день и поэтому я отказался. Уже в который раз я стоял на том же месте, что и год назад, сплошные совпадения.

Мне остановился «Камаз» с узбеками. На спальнике уже ехал один киргиз. Разговорившись, я узнал, что они будут в Бишкеке завтра к обеду, т.е. я смог бы успеть на поезд. Я решил попробовать.

И снова меня поразила красота Таш-Кумырских мест и Нарына. Там дорогу строят китайцы, причём как мужчины, так и женщины. На одном из подъёмов лопнуло колесо. Я решил попробовать застопить кого-нибудь ещё. Надо было спешить.

Остановился «Камаз» с арбузами, водитель и ещё двое были киргизами. Не знаю, может мне только кажется, но, по-моему, киргизы очень подозрительный народ. Так и в этот раз, они стали меня в чём то подозревать. По пути у них отвалилась запаска. Пока они пытались её приладить, я занялся автостопом. Киргизы справились быстрее, чем я успел остановить какую-нибудь машину. Поэтому, поехал опять с ними. Доехав до тоннеля перед Кюрпсайским водохранилищем, они высадили меня в притоннельной ошхоне, дав в дорогу арбуз.

Машин было мало, а время шло, поэтому я принял решение ехать за деньги. Остановился микроавтобус, везущий жителей Джалал-Абада на поезд Бишкек - Москва. За двести рублей меня согласились взять. Ехал я в заднем (грузовом) отсеке "Газели" в темноте на тюках и дынях. Когда проехали посты ГАИ, меня пересадили ко всем, на сиденья. Но там было слишком тесно, и я попросился обратно. Позже компанию мне составили ещё два парня. Была уже ночь, и надо было поспать. Ехали через перевалы, и стало холодно. Я достал спальник и на ощупь расстелил его на свёрнутых коврах и тюках. Выспался я вполне нормально.

Под утро, были уже в Кара-Балте.

Существует целая система по посадке безбилетных пассажиров на поезд. Участники: проводник, житель Джалал-Абада; посредник, в доме у которого размещаются те кто едет, причём жить они там могу не один день, он же организует посадку на поезд, и доставку людей с багажом на станцию (100 рублей); водитель, доставляющий безбилетников до места. Я попробовал на себе эту схему. Из Бишкека на Москву поезд, берущий безбилетников, ходит раз в неделю. Московские составы из этой схемы выпадают, так как их сопровождает охрана. На границах они стоят мало.

Я доехал до дома посредника, там уже был народ, ожидающий поезда на Москву. Некоторые находились там с прошлой недели, так как не получилось уехать на предыдущем поезде. Когда появился хозяин всего этого, пузатый узбек, то я попытался договориться с ним за 700 рублей до Оренбурга. Оказалось мало, но до Актобе хватало. Когда поезд был уже на подходе, людей погрузили в "Газель" и повезли на станцию. Все желающие в один рейс не уместились, поэтому водителю пришлось вернуться за остальными. За доставку с меня денег не взяли, то ли забыли, то ли ещё что. Весь народ, должен был уместиться в один вагон, в котором и так уже не было свободных мест.

Вскоре, подошёл поезд, но так как стоит он там мало, то надо суетиться. Заскочив в вагон, я присел в один плацкарт, да так там и ехал, приглянулся я киргизкам. Перед границей, по вагону стали шарить менты-попрошайки и вымогать у безбилетников деньги. Первый раз меня отмазал посредник проводника. Менты прицепились к тому, что у меня в паспорте не было печати о въезде в Киргизию, хотя она и не нужна. К тому же я укладывался в срок пребывания без регистрации (5 дней). Просто им нужны были деньги, а остальное их мало волновало. Пришлось посреднику отдать за меня какую ту сумму.

Потом была граница. В ужаснейшей жаре и невыносимой духоте стояли часа два на киргизской, и ещё столько же на казахской. Отношение погранцов обоих государств к пассажирам очень хамское. После таможни опять всплыли менты-деньгопросы. Один завёл меня в соседнюю с проводником комнату, обыскал все мои карманы и сказал нести сотню. Тут, конечно, можно и возразить, но высадить безбилетника с поезда для мента не проблема, случаи такие встречаются там часто. Я отдал деньги.

В вагоне была страшная духота, и пассажиры с билетами сильно бухтели на тех, у кого их не было. Но ехать надо было всем, поэтому приходилось с этим мириться. Ночь я провёл на третьей полке. Если бы не духота, то ехать там вполне нормально.

Утром меня разбудил мент с просьбой дать денег. Я отдал ему пятьдесят рублей. Сосед узбек был поопытнее меня. Он сослался на таких же мудаков-деньгопросов, заверив этого, что осталась только десятка, но и её хватило. Весь день ехали относительно спокойно, менты ещё ходили пару раз, но, видимо, мне везло.

Я отдал проводнику ещё сто рублей, до Соль-Илецка. Ещё одна ночь наверху.

На следующей границе, повезло с погодой, было пасмурно и прохладно. Но на российской таможне стояли около пяти часов, такого никто не ожидал. Надо отдать должное вежливости наших погранцов, ко всем без исключения пассажирам. Багаж не смотрели ни у кого. "Имели" только проводника и его вагон. Так как этот процесс затянулся, то под шумок я доехал до Оренбурга. Там проводник пришёл в себя, и отправил меня на выход.

В Оренбурге я кое-как выпытал у местных, как добраться до трассы на Самару. И на маршрутке доехал туда. Простоял я там около двух часов. Забрал меня молодой камазист и провёз километров двадцать. Там я провёл ещё часа три. Уехал с питерецем на микроавтобусе. Он довёз до Самары. Там были уже ночью, но я решил попробовать постопить. Поняв глупость своей затеи, я отправился спать в придорожные кусты.

Утром я простоял на трассе у поворота на Ульяновск, около трёх часов. Меня подобрал водитель «девятки», и подбросил до гаишного поста. Там, под начавшимся вскоре дождём, я стоял часов пять, наблюдая большое количество фур с номерами регионов 63 и 56. Я уже совсем потерял веру в людей, когда остановил самарский камазист, ехавший в Сызрань. Пока я с ним ехал, обсох и согрелся.

От Сызранского поста тоже не мог долго уехать. Забрали меня железнодорожники, ехавшие на автобусе «ЗИЛ» в командировку в Пензу. В их компании я сразу почувствовал Россию. Они всю дорогу пили, покупали ещё и снова пили, а потом писали. Где-то под вечер, я был уже в Пензе.

Счастливого пути, всем тем кто...

©